Форум » Архив » 15 июня, вечер. Present Perfect Continuous. » Ответить
15 июня, вечер. Present Perfect Continuous.
E.Welthorpe: Участники: Эрнест Верней, Эрин Уэлторп, Эмиль Шаффхаузен
Эрнест Верней: Эрнест расстался с Филом как раз вовремя, чтобы без спешки собраться и подготовиться к вечерней встрече. Сам не желая признаться себе, что очень волнуется, он с особенной тщательностью брился, причесывал свои непослушные длинные волосы, гладил рубашку и выбирал между джинсами, любимыми клешами и совсем "цивильными" черными брюками. Джинсы в конечном итоге одержали верх. Верней позвонил Шаффхаузену, чтобы подтвердить договоренность, потом - в ресторан, чтобы заказать удобный столик, и перед самым выходом из дома набрал номер Эрин... Он знал, что любимая услышит в его голосе расстроенные нотки, и не ошибся в своем предположении - но только коротко пояснил, что все расскажет при встрече. * Дорога до "Пещеры тельхина", уже успевшая стать привычной, не заняла много времени. От быстрой ходьбы Эрнест немного расслабился и отрешился от мрачных мыслей; купив на углу у цветочницы пармских фиалок, он пересек улицу и, дойдя до нужного дома, толкнул входную дверь и оказался в знакомом "минойском" холле. - Привет, Алиса. Скажи хозяйке, что к ней пришел ее Чеширский кот без улыбки. ______________________________________________________________- *напоминаю, что это после дивного эпизода с Шерли и беседы с Филом о предполагаемой поездке к родственникам
E.Welthorpe: Что-то случилось. Эрин стояла под душем, выбирала платье*, подкрашивала лицо (выход в свет требовал приличного количества туши на ресницах и блеска на губах), а в голове издевательским метрономом стучало "с ним что-то случилось". Что-то нехорошее. Неприятности с ирминым проектом? Слишком малозначимо. Деньги? Бог мой, конечно нет, не таков Эрнест. Семья..? Семья, будь они трижды неладны со своей родовой спесью, с войнами за титулы и извращенным понятием о чести рода. "Только бы... не другое, не о н и." Зеркало отразило ее потемневшие от волнения глаза, плотно сжатые губы, напряженную морщинку между бровей. Но только на миг. Эрин улыбнулась своему отражению и вскочила, порывисто, как всегда, чтобы сбежать по лестнице навстречу Эрнесту в облаке свежего, чуть горьковатого аромата, в золотистом свете вечернего солнца, самим видом своим утверждая: все будет хорошо. - Здравствуй..! - она обняла любимого, не стесняясь Алисы - Как хорошо, что ты пришел... _________________ * как у блондинки слева
Эрнест Верней: - Здравствуй, - тихо сказал он, ощущая, как золотой свет перетекает в его душу и переплавляется во взвесь счастья, и протянул ей букет: - Это тебе. Фиалки как будто нарочно были подобраны к изысканному белому платью с черным кантом, и Эрнест дал себе слово непременно сделать акварельный этюд "девушки с фиалками". "Даже если меня не будет рядом с ней, он напомнит ей о моей любви и принесет удачу..." Их губы встретились, и поцелуй был не менее долгим и страстным, чем объятие. - Как хорошо, что ты ждала меня, querida...
E.Welthorpe: Его губы горчили грустью и упреком, и Эрин сцеловывала горечь в уголках рта, прижималась губами к гладкой щеке.. и это могло бы зайти далеко, однако девушка заставила себя прерваться. Может, Эрнест и хотел бы сейчас позабыть, что собирался рассказать ей о случившемся... но чем дольше заноза прячется внутри, тем сильней мучит, понемногу отравляя все. Им нужно поговорить. Правда, не здесь, доктор вознамерился провести вечер дома, он непременно пожелает общества, тем более, что давно хотел познакомиться с парнем, который к ней "ходит". - Сегодняшний день был почти невыносимо долгим. Но мы же встретились, и это прекрасно. Она не удержалась от того, чтобы поднести букет к лицу, вдохнуть аромат, в который вплетались отчего-то нотки морского ветра, как в его речь слово "querida", совсем не с французским акцентом. - Спасибо... они чудесные. Если позволишь, я поставлю их у себя - она перемигнулась с Алисой, которая уже порядочно времени делала вид, что изучает модный журнал. Девушка сняла с полки круглую вазочку, развеяв иллюзию о тысячелетних редкостях, выставленных в холле, но вряд ли Эрнеста это смутит. Эрин достала из букета один цветок, зажав его между пальцев, как сапфировое кольцо. - Выйдем в город..? В "Пещере.." сегодня будет не слишком тихо. - добавила она шепотом - А ты, кажется, обещал мне показать одно потрясающее место...
Эрнест Верней: - И я сдержу свое обещание. , - Эрнест улыбнулся, дождался, пока Эрин окончательно соберется для выхода, и предложил ей руку с той безотчетной галантностью, что всегда появлялась у него, как только он становился самим собой. - Сегодня нежарко и почти нет ветра - отличная погода для неспешной прогулки. Поцелуи любимой еще горели у него на губах, и сердце билось неровно, то пропуская удар, то начиная частить, как метроном, мысли вспыхивали и гасли, как блуждающие огоньки, чувства обострились до предела, но все вместе складывалось в непередаваемое духовное блаженство, которое одно только и достойно называться любовью. Они вышли и двинулись своим обычным маршрутом - сначала вверх по улице, потом налево по переулку, потом направо, на параллельную улицу, и дальше в сторону центра. Эрнест прижимал ладонью руку любимой, как будто желал ежесекундно убеждаться, что Эрин не исчезает, что она рядом, и сердце ее открыто навстречу его сердцу... - У меня сегодня был наредкость паршивый день, - признался он. - Но вечер начинается прекрасно, и я надеюсь, он не обманет моих надежд. Я обещал тебе все рассказать...объяснить... но сейчас это кажется таким глупым.
E.Welthorpe: Эрин коротко пожала пальцы художника, жестом ободрения и поддержки, она чувствовала его волнение, несмотря на преувеличено небрежный тон, а может быть - именно из-за этого. - Если это важно для тебя, а я чувствую, что это важно, значит не может быть.. глупым. Расскажи мне, что случилось, Эрнест... - она замедлила шаг. давая возможность собраться с мыслями. Главное - найти первое слово.
Эрнест Верней: - Даже не знаю, с чего начать... - несмотря на мутный свинцовый осадок горечи из-за всего случившегося, Эрнест испытывал странную радость от того, как внимательно Эрин его слушала, с каким непритворным участием смотрели на него прекрасные глаза подруги. "Она любит меня. Любит по-настоящему... И я люблю ее по-настоящему, потому что я ей верю. Боже, да я просто слышу ее душу, каждую ноту, каждый звук, и она точно так же слышит мою. Как такое возможно? Чем я заслужил подобное счастье..." Мысли гораздо быстрее слов, и пауза оказалась совсем короткой, как вздох. - Вчера я встречался со своим психиатром, а сегодня утром - с Шерли, Шерли Брекетом. Ты об этом знаешь, потому что я говорил. Но не знаешь, что обе этих встречи начались за здравие, а кончились за упокой. Шаффхаузен объяснил мне, чего я стою как сын. А Шерли... Шерли без обиняков высказался обо мне как о художнике. При воспоминании о пережитом щеки Эрнеста залились краской стыда, но неожиданно он почувствовал, что может рассказать все девушке, идущей рядом. Он может рассказать ей то, что не рискнул бы доверить даже такому близкому другу, как Фил, не подбирая слов, не стараясь смягчить или приукрасить - и у него не было ни малейшего сомнения, что Эрин все поймет и услышит правильно. И он рассказал ей все.
E.Welthorpe: Она все замедляла и замедляла шаг, но не останавливалась, по собственному опыту зная - так легче. Только к концу рассказа они остановились лицом к лицу; Эрин держала его руки в своих. Ей уже приходилось слышать о семейных тайнах Сен-Бризов, положение, черт его дери, обязывало. Но что значили эти сухие, как телеграфные сводки известия, когда сейчас Эрнест раскрывал перед ней сердце - настежь, до кровавой изнанки... Как больно, как страшно мы раним самых близких людей... - Эрин смотрела куда-то поверх плеча Эрнеста, на графа Сен Бриза; тот отводил глаза - Боимся быть не такими, какими бывают по нашему мнению люди, достойные почтения и любви. Сами себе становясь чужими, отталкивая тех, кто любит по-настоящему, ненавидя тех, кто уходит, и себя - за то, что ошиблись... Сказала ли она это вслух? Но смотрела уже не в пространство, в глаза любимого мужчины.
Эрнест Верней: - Так что же мне делать, любимая? - тихо спросил Эрнест; остановившись возле какой-то витрины, они сплелись руками и смотрели друг другу в глаза, а людской поток разбивался о них, как об утес, и превращался в две реки, обтекающие их справа и слева. От Эрин веяло покоем и теплом летнего сада, и нежность ее голоса, и неподдельная печаль во взгляде, приятие и понимание, прозвучавшее в немногих точных словах, наполнили Эрнеста такой благодарной любовью, какой ему не доводилось испытывать со времен детства. "Все, все что у меня есть, и себя самого, я отдам тебе, моя радость... и ничего не попрошу взамен. " - Что же мне делать теперь, скажи? Я чувствую себя проигравшимся банкротом. Мне предъявляют старые счета, но платить нечем, и вот - только делаю новые кармические долги.
E.Welthorpe: - Милый, я бы хотела дать тот самый, единственно правильный и мудрый совет, который все поставит на места.. - она вздохнула - Но я могу лишь сказать тебе: все поправимо, кроме смерти. И если в твоем сердце есть любовь, то она сильней обиды. И ты обязательно вспомнишь об этом, нет - снова почувствуешь, потому что всегда это знал...
Эрнест Верней: Он взял ее за руку, и они снова пошли по улице. - Так ты считаешь, что я должен поехать? Вот Фил полагает, что мне стоит на все забить и никуда не дергаться. Шаффхаузен...говорит, что мне ни в коем случае не надо ехать, иначе он проиграет пари с моим отцом, представляешь? - но я-то знаю, что он совсем так не думает... Художник вздохнул и бросил смущенный взгляд на подругу. - Я знаю, что выгляжу идиотом. Но мне что-то не удается принять геройский вид... Должно быть, атмосферный столб давит чересчур сильно. Постараюсь, по крайней мере, как следует развлечь вас с доктором во время ужина.
E.Welthorpe: - Я говорю о том.. что тебе нужно прежде всего слушать себя самого, Эрнест. Не меня или Фила, даже не доктора Шаффхаузена. - вопреки собственному ожиданию, немецкую фамилию Эрин произнесла без запинки, а вот пари посчитала подначкой от хитрого психиатра. - Ты ведь хочешь увидеть отца..? Почему бы тебе не написать ему... так чтобы никто не знал, даже доктор, не договориться о встрече..?
Эрнест Верней: - Если бы я мог... то уже давно написал бы ему, Эрин, - просто сказал Эрнест. - Но меня как будто держит чья-то рука... Я даже догадываюсь, чья. Эта история с крестинами неприятна для всех, но мне там будет невыносимо. Отец хочет, чтобы я принес жертву ради него. И чтобы наша распря осталась в прошлом. И дед хочет того же, но только... я точно знаю, что дед на моем месте не простил бы. И не приехал. Месье накажет и меня и отца, если я не приеду, но если приеду - он станет презирать меня. Вот какая история, моя дорогая... Они перешли через мост и снова повернули направо. Теперь от цели их отделяло лишь несколько кварталов.
E.Welthorpe: - Ничего человек не желает так же сильно, как бессмертия. - Салваторе ухмыляется, наблюдая за тающим колечком табачного дыма. - И если не может обессмертить собственное тело, не оставляет следа в чужих умах и душах, то продолжает себя в детях. Лепит из них собственную копию, проживает за них все, что не успел сам. Что ты так смотришь, я говорю общеизвестные вещи... Эрин распирает глухое раздражение, она кусает губы, чтобы не выпустить на волю пару сотен едких и злобных слов в адрес "всесильного" Месье - потому что вдруг видит перед собой не седого господина с надменным взглядом и военной выправкой, а совсем другого. Его мягкую улыбку, бездонные черные глаза, длиннопалую руку на столе, тень от нее поверх листа, исчерченного странными письменами, которых не знает ни один из языков Земли. И повторяет Эрнесту вопрос, который когда-то задавали ей самой: - Ты говоришь так, будто сверяешь с ним каждый свой поступок. А ты уверен, что именно он, твой дед, мыслит и поступает правильно?
Эрнест Верней: - Я бы очень хотел не сверять, - задумчиво произнес Эрнест, и, прищурившись, поглядел на горизонт - так он всегда прятался от самого себя, от ноющих, жалящих мыслей, просто смотрел вдаль, на игру облаков и солнечного света, и думал, что все лишь суета и томление духа. - Я бы хотел не иметь с ним ничего общего... Тем более, что он и сам любит это подчеркивать. И для меня загадка, отчего он вот этак засел у меня в мозгах, точно ржавый гвоздь, и никак не желает отправиться к черту...Шаффхаузен считает, что тут все дело в переносе. Я похож на него, в этом все дело. Все, что я в себе ненавижу, с чем борюсь, что отрицаю - это его черты, его повадки. Они и мои тоже, Эрин. Презрение к людям. Высокомерие. Ощущение себя существом высшего порядка, которому все позволено и которому все вокруг должны. Властность и деспотизм. Бешеный нрав и неукротимая ярость... такова моя темная сторона, любимая, ты просто еще не сталкивалась с ней. И... как бы тебе объяснить... дед не передал моему отцу своей силы, но зато мне она досталась с лихвой. Вот поэтому, чтобы он там ни говорил и ни делал, он любит меня больше всех своих внуков. И мне достается от него вдесятеро...
полная версия страницы