Форум » Архив » 15 июня, около часа дня. Квартира Эрнеста Вернея » Ответить
15 июня, около часа дня. Квартира Эрнеста Вернея
Шерли Брекет: *Утро того же дня, "Дерьмостан"* Утреняя репетицая прошла отвратительно. Бен бегал звонить Ирме раз пять... За прошедшие с момента причащения Брайана к кислоте время они так и не помирились. Уотера ставила в тупик не шуточная обиды любовницы и как все, что становится "слишком серьезно и не весело", она злила его еще больше. Винсенту иногда казалось, что дело закончится дракой. Куджи, все больше убеждавшийся, что выходка Бена, вполне может стоить группе будущего, злился еще больше Ирмы. Музыки не получалось, голоса инструментов как будто сталкивались в воздухе, перли друг на друга. Соловка звучала холодно и механически, голосом Шерли вступал не впопад и иногда не с той строки. "Чико" похоже что-то сочинял - Винсент знал это отрешеное выражение глаз, которое у Брекета появлялось иногда даже во время секса... Только Кришна и Митч казалось продолжали делать музыку - один с отрешенностью механизма, другой - человека намереного просто получить удовольствие от любимого дела. Впрочем Митч - всегдашний миротоворец - все же не выдержал первым. Во время очередной отлучки Бена к телефону - на этот раз аппарат в соседней комнате затрезвонил сам - он отложил гитару и с хрустом потянулся: - Не знаю кто как, а я здорово голодный. Может хватит на сегодня. Как насчет картошки с рыбой? - Ага, завязываем, - проорал Бен от телефона, - Белый гриб, Ирма говорит, что договорилась с этим художником... как его... Эрни, чтобы ты к нему сегодня съездил попозировал для афиши. "А у местных кабронеc* ты тоже пользуешься похоже успхом, чико." Винсент усмехнулся, но вслух ничего говорить не стал. А то дело и вправду могло закончиться дракой. ____________ * если верить сноскам к "Гомосеку" это значит на сленге "п*дер", если яндексу - "сутенер". Рискну предополжить, что с течением времени просто сленговое значение поменялось так, что имеется ввиду первый вариант ).
Ответов - 35, стр:
1 2 3 All
Эрнест Верней: Телефонный звонок раздался в чертову рань - по ощущениям было часов семь, не больше - и Эрнесту показалось, что его ударили молотком по голове. Свесившись с дивана и проклиная все на свете, он все же потянулся к аппарату, смутно надеясь, что звонит Эрин. Но вместо голоса любимой в трубке зазвучал требовательный голос Ирмы. Она чего-то хотела от него, и судя по всему, немедленно. Эрнест еле удержался, чтобы не послать леди по известному адресу. Но после знаментального вечера в компании доктора Шаффхаузена, сил на подобный эмоциональный всплеск не осталось*. И он, "включив автоответчик", рассеянно отвечал: "Да... да, хорошо... не беспокойся, Ирма... конечно, пусть приходит... да, можно прямо сегодня...Да." - и, едва закончив разговор, уронил голову в подушку, так и не вникнув до конца в суть того, на что согласился. Вроде бы, речь шла об афишах, звучало имя Шерли Брекета, и как будто о том, что парень согласился позировать... "Точно... Я и сам хотел его порисовать - не для афиш, по-настоящему..." Но тут мысли спутались окончательно, и художник крепко уснул, чтобы придти в себя только через несколько часов. На сей раз, от настойчивого звонка в дверь. "И кто это, хотел бы я знать?.." Консьерж внизу беспрепятственно пропустил визитера, значит, это как минимум был хороший знакомый, который простит некоторую неофициальность встречи. Эрнест набросил на себя простыню, и, закрутив ее на манер римской тоги, вышел в прихожую. Распахнув дверь, он увидел на пороге Птицу... то есть, Шерли Брекета. И разговор с Ирмой сразу вспомнился во всех подробностях. - О... привет. Проходи. _______________________________________________________________- * еще не отыграно, но в этой сцене я учитываю предыдущие эмоционально нагруженные события, так что "пациент говорит из коматозного состояния"
Шерли Брекет: Слова крутились в голове, складывались, рассыпались, складывались по новый, замирали наконец на страницах блокнота... перечеркивались, писались поверх... Выйдя из подземки, Шерли купил на вынос себе порцию чипс-энд-фиш, сжевал механически, не ощущая вкуса, пробродил еще минут пятнадцать пытаясь соринтироваться среди улиц пестрых и одинаковых в своем разнообразии ярких витрин, уличных кафе и графити. Когда он нашел наконец нужный дом, песня уже мурлыкалась под нос, уже звучала внутри, заставляла двигаться в своем ритме. Консьерж поздаровался, приняв его за кого-то Джоя, и пропустил Шерли. Парень оказался перед дверью художника, машинально разминая в пальцах обрывок промасленой вчерашней газеты, в которую была завернута еда, и чуть покачиваясь из стороны в сторону. "Словно отбелски фар на полночном шоссе - Чей-то пойманый взгляд, чей-то брошеный взгляд" - О... привет. Проходи. "И он полон любви Но не для тебя, нет не для тебя" - Привет. "Черт, есть кажется... Кажется есть..." Шерли выдохнул и огляделся вокруг так, как будто только сейчас проснулся. - Привет, чувак, - повторил он, - как дела?
Эрнест Верней: - Да нормально все, - Эрнест посторонился, пропуская Шерли в квартиру, захлпнул дверь. - Я проспал, извини, совсем из головы вылетело, что на сегодня договаривались. Хорошо, Ирма позвонила. Он махнул рукой в сторону студии: - Располагайся там. Я только на пять минут в душ, а то голова как чугунная... Да, если хочешь пиво или воду, или еще что - в холодильнике. Вгляделся в лицо Шерли, как будто пытался что-то прочесть в его чертах, но ни о чем не спросил и ничего не прибавил к уже сказанному.
Шерли Брекет: На кухне Шерли выкинул наконец измятую газету в помойное ведро и сунул перепачканые жиром руки под кран, в холодильнике и вправду нашлось несколько бутылок пива. Оно как и все местное на вкус было как слегка подвыдохшиеся, но приятно прохладное после острого фастфуда... Шерли опустился на стул, сделал еще несколько глотков из бутылки и вполголоса замурлыкал новую песню... "Быстро получилось, "Птицу" я дольше "рожал"..." Он криво усмехнулся - ясно было от чего так быстро вышло, совершено ясно... "Теперь все будет иначе. Теперь все будет иначе." Шерли повторял эти слова мыслено как заклинание. "Кажется я опять боюсь в это верить... Просто быть... просто быть... Позволить себе и другому просто быть, не думать обо всем этом. Может в этом фокус. Тогда и перестану быть из стекла... Перестану боятся сделать что-то не так... все испортить снова... А если не смогу..." Он допил бутылку и тут же поднялся за второй. "Песня опыта, показывающая невозможность любви для таких придурков как я... Как бы мне пропитаться хоть немного этим светом, этой его невиностью... Звучит мерзко, но дело-то не в теле. Вовсе не в теле. Это совсем другое. Верить, просто верить... во что, в возможность любви? в то, что для того, чтобы быть здесь вовсе не обязательно строить свои стены, сидеть на своих руинах и стрелять из своих пистолетов?" Шерли достал из кармана блокнот с набросками песни, пробежался еще раз глазами по строчкам. "В чем _моя_ невиность? В том, что я вообще верю, что такое возможно, что этот свет существует? Верю безоговорочно в то, что Крис и вправду меня любит. Если и увереность и сомнение могут одновремено жить в одной башке... Значит все возможно. И действительно теперь все может пойти иначе..." В коридоре раздались шаги и он поспешно убрал записную книжку обратно. "А еще я зверски хочу его видеть."
Эрнест Верней: Эрнест натянул на влажное тело джинсы, кое-как собрал растрепанные волосы в хвост, и, не заморачиваясь больше своим внешним видом, вернулся к Шерли. Он обнаружил парня не в комнате, а на кухне, с бутылкой пива, что-то тихо напевающим... Наверное, следовало сказать - "Эй, парень, ты чего это здесь завис, пойдем-ка в мастерскую, к свету", но вместо этого Верней сделал быстрый жест, словно бы желая остановить все происходящее, как останавливается кадр в кинохронике: - Стоп! Сиди где сидишь. Не двигайся! Я сделаю набросок... Художник схватил в студии первую попавшуюся папку, планшет и коробку сангины, едва ли не бегом возвратился к Шерли. - Делай что хочешь, только не двигайся, ладно? Не поворачивай голову.
Шерли Брекет: - А, что, - Шерли чуть не подскочив на месте, уставился на Вернея. Но художник уже выскочил из кухни, чтобы через минуту появится с папкой в руках. - Делай что хочешь, только не двигайся, ладно? Не поворачивай голову. - И как можно пить пиво не двигаясь? Аховый из парня натурщик
Эрнест Верней: - Да пей ты спокойно свое пиво, - усмехнулся Эрнест, прикрепляя к планшету лист бумаги. - Главное не поворачивай голову и позу резко не меняй, хорошо? Дышать, моргать, чесаться - это все можно, без проблем. Он ногой пододвинул к себе табурет и сел наискосок от Шерли. - Разговаривать тоже можно. Рука художника уже наносила на лист первые контуры. Эрнест ощущал именно то, что хотел и должен был ощущать в такой ситуации - прилив вдохновения.
Шерли Брекет: Шерли машинально пожал плечами и сделал еще один глоток из бутылки. Мысли в прежнее русло не возвращались, будто прятались в свои какие-то хитрые норы в голове, как лесные звери при приближение человека. Вместо этого, его размышления опять свернули к идеи Куджи с записью пластинки. "Я уже и песню назвал как для этого альбома... Может у этого чувака получится уговорить Ирму?" Но как заводить об этом разговор Шерли не очень представлял. "Сюда бы Митча. Или хотя бы Куджи - тот просто ляпнул бы все как есть... Парень невольно улыбнулся этой мысли. Может Брайан ее уговорит?"
Эрнест Верней: Шерли полностью ушел в свои размышления, нырнул в них с головой, как йог - в медитацию... Это не нравилось Эрнесту - точнее, это было совсем не то, что требовалось для рисунка. Для такого рисунка. Он все же проверил себя и сделал несколько карандашных набросков: профиль, полуфас, силуэт. "Нет, нет, нет. Ерунда. Ничего общего с его песнями... и с ним самим. " Художник прикусил карандаш, пристально наблюдая за Шерли, стараясь слиться с ним, почувствовать изнутри, взглянуть на мир его глазами... Только так он мог постичь душу модели, нащупать идею, заложенную кем-то или чем-то в самую суть, в основу того, кто ходил по земле и называл себя Шерли Брекетом, музыкантом. -Так, значит, тебе мужики нравятся, да, Шерли? А с девушкой ты когда-нибудь был?
Шерли Брекет: Это было примерно как дубинкой по хребту. Первым порывом Шерли было перехватить бутылку за горлышко - а обо что сотворять "розочку" о край стола или прямо о голову художника - это уж как пойдет. ...Кровь из разбитого носа противно течет по лицу как одна бесконечная теплая сопля. "Ты опять подставился, Мора, - Мэтью качает головой и кладет ему на переносье мокрый платок, - Блин, ты всегда умудряешься подставится, Мора. Почему ты вообще слушаешь, что они говорят"... "Спокойно... Он же вовсе не... не... Криса имеет ввиду." От этой мысли тошнота подкатила к горлу едким комком. "Просто чувак вспомнил, что я ему запускал лапу в штаны и видно хочет продолжения." Шерли развернулся вместе со стулом в сторону Эрнеста. - Не пойму каким местом это твое свинячье дело? - он старался говорить спокойно... видит Бог очень старался, - Или ты передумал быть верным своей девице и хочешь покувыркаться? Тогда так и скажи без прилюдий - мне эти п*дорские кружения вокруг и около не к чему... А если просто любопытно - можешь вставить это любопытство своей маме туда, откуда ты появился на свет. А музычку там для создания нужного настроя поставить не проще было бы
Эрнест Верней: Рука Эрнеста быстро скользила по листу бумаги. На вспышку Шерли он и бровью не повел - собственно, ее и добивался художник. - Считаешь меня пи....м не по предпочтениям, а по сути? Может, ты и прав. Он отложил сангину и взял охру из открытой коробки с пастелью. - Но насчет маминой п...ы, это мимо, друг. "Пусть дьявол, чьим слугой ты был доныне, тебе шепнет, что вырезан до срока ножом из чрева матери Макдуф". только на вопрос ты мой не ответил, всегда на прямой вопрос отвечаешь криво? От музычки ты бы так не завелся
Шерли Брекет: Это смотря от какой музычки "ты просто не умеешь их готовить"(с) "считаешь меня пи....м не по предпочтениям, а по сути... чего, чего? че эта фигня значит? И что это за за*бон про дьявола." - Мысль о том, что это не твоего ума дело для тебя не достаточно ясная? Мне по буквам повторить? Шерли поднялся со стула. - Пока, чувак, спасибо за пиво.
Эрнест Верней: - Ну-ка сядь на место, - тихо сказал Эрнест. - Что за бабьи выкрутасы, Шерли? Я тебя не на пиво звал и не на потрахушки, а на работу. Мне, б..дь, нужно ри-со-вать. Понятно? Он тоже поднялся со стула и бережно отставил в сторону планшет. - Но у меня ни х..я не получится, если ты будешь сидеть и медитировать. Нужна другая атмосфера. Вот сейчас я вижу твое лицо, а не гипсовую маску. Так что будь любезен, сядь и сиди, пока я не закончу.
Шерли Брекет: - Бабьи выкрутасы говоришь? ОК, давай я тебе как мужик поясню гдя я видал твое "ри-со-вать". Шерли быстрым движением растегнул ширинку и... пустил прицельную струю мочи на рисунок, оставленый художником на краю стола. Благо пара кружек кофе, выпитых после репетиции и полторы бутылки пива, которые он уже успел "упоковать" в себя позволяли выдать вполне приличный "фонтан".
Эрнест Верней: Эрнест зааплодировал. Перформанс Брекета вполне соответствовал образу, который начинал складываться из разрозненных впечатлений, мыслей и слов. - Браво! Это все, на что ты способен? На мерялки письками? ОК, твоя очень длинная, можешь ее вокруг шеи обмотать и совершить круг почета. Свою демонстрировать не буду, если ты не против, лучше гляну на твое "художество". Он взял планшет и пристально вгляделся в столь своеобразно помеченный рисунок. - М-да, не очень-то впечатляет, хреновый из тебя авангардист. Прямо скажем, рисуешь ты также, как я пою. Поэтому давай каждый займется своим делом, хорошо? Ты своими песнями, а я -афишами.
Шерли Брекет: "Мужик, а ты личится не пробывал?" С листа в руках Эрнеста капало, по столу растекалась дурнопахнущая лужа. Шерли почувствовал, что еще немножко и его точно вырвет. Он застегнул ширинку и направился к двери. - Если ты из тех чуваков, которые любят вошкаться в чужом санье, на здоровье, только подожди пожалуйста, пока я уйду. Очень рад, что это все, что тебе из-под меня надо. Могу нассать тебе еще пару афишек на досуге. Пока. "Зря я бесанулся... Просто видно чувак малехо на е*ле и чужих членах подциклен. А может просто под коксом."
Эрнест Верней: - А ты, видно, из тех малолеток, что ссут под дверью, звонят и убегают, - отозвался Эрнест. - Прости, что принял тебя за Рембо, это все мой гребаный идеализм. Ты не Рембо, ты младший брат Гекльберри. Он прислонил планшет к стене, нашел на полке спички и сигареты и присел на подоконник, собираясь закурить. Больно было до спазма в горле, но Эрнест знал, что именно из этого болезненнего, колющего, рвущего артерию алого пульса вытянется проволочная нить вдохновения. "Значит, его нельзя писать иначе...Только так - стеклами по венам, мочой на полу, кровью в горле, тошнотой, сартровской тошнотой, вот так он выхаркивает свои песни, вместе с отвращением к этому миру ... и где-то на самом дне, капля света. И наверху птица. Чайка над заливом".
Шерли Брекет: - Чувак, я не твои Макдуф и Рамбо и прочие ученые хрены. Я даже не милашка Гекльберри, который путешествует на плотике и дает в жопу черному дядюшке и паре еб*нутых на всю головку хипстеров. Я - Шерли. Я - Шерли Брекет. Он вышел, из кухни, миновал захламленую студию и толкнул дверь на лестничную площадку.
Эрнест Верней: "Я Шерли. Шерли Брекет." Как будто в этом еще оставались какие-то сомнения. Открытая полупустая бутылка пива, лужа на полу, испорченный планшет. Знакомый, такой понятный и знакомый способ заявить: "Эй, собаки, я здесь, это - я, смотрите-ка на меня!" Ломаные жесты уличного мальчишки, желающего показать свою крутость... Да. Этот перформанс стоил того, чтобы его увидеть. Как двойники в зеркальном коридоре: один - выдыхающий в микрофон обжигающие душу слова, с обнаженными нервами, и второй - с повадками парижского гамена, как будто и вовсе не имеющий отношения к первому. Эрнест закурил, открыл форточку, и снова присел на подоконник, пуская дым и ни о чем больше не желая думать. В захватившей его буре не было места рассудочным построениям. Горло отпустило, но нарастала боль в середине груди, и художник точно знал момент, когда возьмется за карандаш: когда от его руки больше ничего не будет зависеть, и каждый штрих, каждая линия будет прочерчена болью.
Эрнест Верней: "Ну что ж, на сегодня хватит... Эскиз он испортил, но, по счастью, образ был сначала у меня в голове, только потом на бумаге". Эрнест погасил сигарету в пепельнице, еще раз мысленно вернулся в самое начало сеанса. Прошел по тонкой серебряной нити к стальному натяжению, вспышке и замыканию. "Внутренний тон" был найден. Оставалось определиться с сюжетом. "Ты правильно понял, рисуй то, что понравится всем, то, что будет продаваться. Оставь сны для личных альбомов". Он бросил тряпку на лужу мочи и вышел в коридор. Отыскал записную книжку, набрал телефонный номер. - Алло? Фила Райли, пожалуйста. Это Эрнест Верней, по важному делу. Пара минут ожидания, и, наконец, хмурый голос Рыжего в трубке. - Привет, старина. Ты еще не печатал фотографий с вечеринки "Крабов"? Да, той самой... Мне нужны снимки Шерли Брекета и других ребят тоже, если есть. Что? Нет, удачные или нет, все равно. Это абсолютно не важно.
Фил Райли: Обычно люди предпочитают убивать друг друга в темное время суток, поэтому, если до часу дня никто не вызвал группу, то фотографу удается урвать свободного времени. Тем более, Фил как раз на днях собирался показать приятелю, чего удалось наснимать на вечеринке, где удачные, почти студийные кадры соседствовали с гротескными зарисовками в стиле "большое забухалово". Отпечатанные снимки мирно ждали своего часа в столе, замаскированные под пачку писчей бумаги. Рыжий так и не решил, что для них более рискованно: попасть в жадные лапы сотрудников или к любопытному Полу, но теперь вопрос решился сам собой - прихватив коричневый конверт, Райли направился на Олд-Комтпон стрит, 52. - Эрни, ты там?- дверь в квартиру была незаперта, как всегда. Фил уже привычно, потакая профессиональным привычкам, ругнулся под нос, и все так же по привычке направился в кухню.
Эрнест Верней: - Да, - отозвался Эрнест на голос друга. - Заходи! Он швырнул тряпку, которой протирал пол, в ведро с водой, сполоснул руки под краном и протянул Рыжему раскрытую ладонь: - Здорово. Добрался способом левитации? Извини, что выдернул без предупреждения, но побоялся, что кто-нибудь успеет за снимками раньше меня. А мне сейчас как никогда нужен "эксклюзив", как выражается пишущая братия.
Фил Райли: - Да брось. - Фил пожал мокрую руку и уселся на первый попавшийся стул, зашарил взглядом в поисках сигарет. - Если б я хотел их продать, напечатал бы сразу после вечерухи, а так - жду, пока "Крабы" станут знаменитыми и такие снимки начнут из рук рвать. Никак не смирюсь, что вся слава достается какой-то немецкой фройлян* или старине Лью, который заставляет моделей помечать сиденье, чтобы потом его продать. А тебе с чего так вдруг понадобилось?. ___________________ *Астрид Кирхер - автор ранних фотографий "Битлз", в том числе - обложки альбома "Hard Day's Night". Льюис Морли - фотограф, автор портретов многих знаменитостей, в т.ч. скандальной Кристин Килер. Ее, как и впоследствии Джо Ортона и др. Морли просил расписаться под сиденьем стула, на котором их снимал.
Эрнест Верней: - У меня аллергия на людей, ты же знаешь, - Эрнест протянул Филу открытую пачку "Галуаз". - Особенно в теплое время года. И натурщики какие-то дерганые пошли, особенно если творческая натура - все, туши свет. То им одно не так, то другое не эдак... С фотографиями хоть не надо долгих прелюдий, для начала работы над "крабьими афишами" они самое то. А тут еще так повезло, жанровые сцены с участием полного состава! Он тоже взял сигарету из пачки, прикурил от сигареты Фила. - Прославятся, как пить дать прославятся. Классно, что в наших силах ускорить этот счастливый момент. Мы еще будем гордиться знакомством с ними... Эрнест знал, что Рыжий по привычке сам поделит его слова на шестнадцать и не примет все сказанное за чистую монету. Но афиши, которые он взялся сделать для "Крабов" (это было именно для "Крабов", не для Ирмы), почему-то и в самом деле были для него важны. И теперь, когда Брекет сбежал, как черт от ладана, нужно было выкручиваться. Как ни ранено было самолюбие художника, чутье мастера подсказывало ему, что без прозрачного профиля и отрешенных глаз солиста афиши будут смотреться не лучше, чем оберточная бумага.
Фил Райли: Эге, никак, наш маэстро поцапался с натурщиком - Фил взъерошил рыжие вихры, но особо расспрашивать не стал, захочет - сам проговорится. А если дошло до того, что Эрни взялся за уборку, то небось дошло до швыряния тяжелых предметов, хорошо хоть физиономия цела. - Посмотрим, кто чьим знакомством будет гордиться. - Райли осклабился и достал на свет Божий фотографии. - Держи, вспоминай атмосферу. Опытная Ирма в объектив к Филу попадала исключительно в пристойном виде, о чем Райли в глубине души жалел: миссис Шерман была вполне светским персонажем. А исполняющая на столе танец турецкой невольницы полураздетая девушка конечно, красива, но фото слишком нерезкое, чтобы сойти за выставочный вариант, да еще и чьи-то руки в кадре. Зато невозмутимый Кришна в позе Будды, окруженный мельканием чьих-то тел в дымных струях, смотрится вполне художественно. Эрин, задумчиво взирающая на свою ладонь с разрезанной клубничиной, в другой руке - совсем не столового размера широкий нож. Шерли на фоне окна, раскрытого в бледное вечернее небо, запрокинул голову, выдыхает невидимое облачко дыма. Куджи, протягивающий в кадр с полдюжины пивных бутылок, зажатых между пальцами. Сам Эрнест...
Эрнест Верней: - Спасибо. Пиво будешь? - улыбка Эрнеста при этих словах очень напоминала гримасу. - Или что-нибудь покрепче? Он взял стопку фотографий, развернул их веером, как игральные карты, и заходил по кухне, всматриваясь в силуэты, лица, временами четкие, временами полуразмытые или даже "слепые" - как будто ждал озарения... - Вот эта очень неплоха... В точности кадр из "Орфея". Ты нарочно через зеркало снял? Хитрецу Филу каким -то образом удалось поймать Шерли в кадр между двумя зеркалами, в лучах луны. Случайно это вышло или нарочно, но фотография производила совершенно фантасмагорическое впечатление, словно юноша и в самом деле сделал шаг из зеркальной глубины. Фотографию Эрин Эрнест тоже вынул одной из первых, и отложил в сторону: просто подумал, что оставит ее себе... Он слишком хорошо помнил и блюдо с клубникой, и опасную игру с тонким ножом, и ягоду, губами снятую с тонкого лезвия, и... "О-ох... Стоп. У меня сейчас другая цель". - И вот эта тоже - просто отличная. Куджи держит в руках гитару, только собираясь коснуться пальцами струн - у него вдохновенное, по-настоящему вдохновенное лицо - а Кришна что-то говорит ему на ухо, как будто...напутствуя?.. Сюжет был странным, но в нем просматривалась некая тайна, цепляющая внимание.
Фил Райли: Фил довольно ухмыльнулся и кивнул: это место он давно приметил и поджидал Брекета как охотник в засаде, чтобы тот "поймался" в зеркальный коридор. Райли сам не ожидал, что кадр будет настолько удачен. Да, и этот, с индийцем, тоже неплох. - Интересно, что за мантру Кришна ему напел... - Рыжий некоторое время следил за тем, как поднимается дым над затухающим в пепельнице окурком. - Непростые ребятки. Может, ты и прав, и они высоко взлетят. Да только чтоб высоко забраться - неизбежно надо в чем-то скурвиться, а в том у них и фишка, чтобы быть не напоказ... черт его знает! Давай сюда пиво. И колись уже, куда ты запропал на три дня..?
Эрнест Верней: - На три дня?.. - рассеяно переспросил Эрнест, по-прежнему разглядывая фотографии - и отложил в сторону еще несколько штук.- А какое сегодня число?..Да... действительно. Ну, если хочешь знать "правду, одну только правду", то половину этого времени я провел с женщиной, а другую половину - с мужчинами. И надо признаться, что первая была значительно приятней, чем вторая. Теперь его внимание было сосредоточено на темной, полуразмытой фотографии, где "Крабы" (опять-таки, то ли случайно, то ли по воле фотографа) очутились в кадре в полном составе. Они смотрелись удивительно гармонично, даже монолитно...только Шерли, ссутулившийся на табуретке, держался особняком. Но и он был частью целого, необходимым паззлом в этой мозаике, очень ярким и сильным звуком, без которого песня не родится на свет. "Да. Вот оно. Именно то, что нужно..."
Фил Райли: - Э, брат. - Фил покачал головой, с кривоватой усмешкой глядя на друга - Ты что-то совсем плох. Рыжий оставил фотографии, по-хозяйски полез в холодильник. Вынул две запотевших бутылки, тут же открыл и подвинул одну Вернею. - Эрни, что у тебя стряслось? Выкладывай,
Эрнест Верней: - Нет, я пас, у меня свидание вечером, - Эрнест поблагодарил друга кивком, но решительно отставил в сторону пиво, пошарил в холодильнике и извлек бутылку "Оранжины". - Но ты пей. Картошки тебе поджарить? Сейчас он был готов заняться чем угодно, только бы освободить голову от тяжелых мыслей и переключить внимание на самые невинные и простые вещи. - Да ничего не стряслось, Фил. Вчера вынесли мозг, сегодня в прямом смысле слова нассали в душу. Il était charmant*, в стиле комикса в "О кири". Ты бы со смеху умер. _________________________________________________________________ * это было прелестно
Фил Райли: От картошки Фил отказался, но к пиву приложился основательно, потом поставил почти ополовиненную бутылку на стол, покрутил, посмотрел на друга. Если у него запланировано свидание, то значит, в душу ему нагадила не женщина, не Эрин, чью фотку художник уже приготовился заграбастать. Может, кто из собратьев-художников. И правда, что ли, в прямом смысле? Мать вашу. Понятно, почему наш творец* в таких кусках. Эрнест мог издеваться над буржуазными натюрмортиками с "классическим" подбором объектов, превозносить работы Пикассо, которые обывателям казались ужасающими, но и для него эксперименты с экскрементами - это уже за гранью. - Ты что, серьезно? Кто-то из ваших решил поиграть в Мадзони..?** __________________________________________ *в украинском языке есть более подходящее слово "митець", в значении "человек искусства", русский вариант что-то не подбирается. **В мае 1961 года итальянский художник Пьеро Мандзони собрал собственные фекалии в 90 пронумерованных консервных баночек, в каждой из которых содержалось по 30 граммов, написал на них «100%-е натуральное дерьмо художника» на итальянском, английском, французском и немецком и продал их по цене, аналогичной цене золота той же массы. Текущая цена равна примерно 30 500 евро (около 25 000—35 000 долларов США). 23 мая 2007 года один из экземпляров был продан за 124 000 евро на аукционе «Сотбис». Мандзони утверждал, что своим проектом он привлекает внимание к доверчивости покупателей произведений искусства. «Всем этим миланским буржуазным свиньям нравится только дерьмо» — сказал художник. По заверениям Агостино Боналуми, художника, работавшего с Мандзони, в баночках на самом деле содержится обычный гипс. Тем не менее, хотя многие из баночек взорвались, открыв своё содержимое, никто из их владельцев не заявил об «обмане».
Эрнест Верней: - Серьезен, как осел на водопое. - Эрнест сделал глоток газировки и поморщился, когда пузырьки ударили в нос. - Нет, приятель, Мадзони - это вчерашний день, да к тому же он - вульгарный плагиатор, раз уж мы заговорили об ослах*. Все было гораздо... интереснее. Пришлось расстаться с очередной иллюзией, а мне всегда чертовски, чертовски жаль расставаться с мечтами. Он посмотрел в окно, пожал плечами, словно недоумевая, и кратко пересказал Филу недавнее приключение в мастерской, воздержавшись лишь от имен и деталей, указывающих на конкретную персону и проект. Подобный казус мог произойти с любым составом участников. - Наверное, ошибка допущена с самого начала: нужно было просто отменить сеанс, я абсолютно не в форме после вчерашней беседы с Шаффхаузеном... Я ведь рассказывал тебе про Шаффхаузена?.. Он привез мне письмо отца и вести из Франции. Очень...гадкие вести. Так что игры с золотым дождем были только оправой ко всему этому. ______________________________________________________________ * намек на "Ослиную шкуру" и одну из поэм Кокто - "Поттомак", где фигурирует тема золотого навоза.
Фил Райли: - Сочувствую. Разрушенные надежды - это всегда хреново. - Фил вынул из кармана четки, которые теперь постоянно таскал за собой, покрутил,обернул вокруг запястья, слушая друга, пару раз неслышно ругнулся. Если сам док привез письмо, значит, вести хреновей некуда. Инеудивительно, что Эрни так спокойно принял этот пацанский выпендреж с рисунком - его и так выжало досуха. - Так что ж... - после паузы, сопровожденной приличным глотком спросил фотограф - тебе надо ехать?
Эрнест Верней: - Я еще не решил... - отозвался Эрнест и взялся рукой за лоб. - С одной стороны, как будто действительно надо. Бросить отца на растерзание гарпиям - это...как-то не по-мужски. Письмо он прислал путаное, но, кажется, я в самом деле ему очень нужен. Но с другой стороны... Верней желчно усмехнулся: - Там, в конверте, был еще один листок. От деда. Не приглашение - приказ. Мой дед, это же не человек, это монумент из бронзы и стали, на котором высечено:"Бог и мой король".* И так, знаешь, стало мерзко на душе... Как будто отец заранее знал, что пряника не хватит, и приложил пучок прутьев - чтоб сработало наверняка. Но он, конечно, не стал бы этого делать, если бы дед не настоял. И получается, что если я теперь поеду, старый пень раздуется от гордости, что притащил меня на аркане. Он оттолкнул бутылку с "Оранжиной", так что шипучая жидкость выплеснулась на стол. - Вот ты бы - поехал? - Фил знал все о его жизни во Франции и о сложных семейнх перипетиях, поэтому Эрнест мог смело задать подобный вопрос. - Ну на черта я им сдался, "семейный бич" и "позор Сен-Бризов"? Ведь если там будет дед, он ни одного грека даже на пушечный выстрел не подпустит к моему дорогому папочке... Помолчав немного, Эрнест как будто собрался с мыслями и виновато посмотрел на друга: - Прости, это все поток сознания, не обращай внимания... Просто свалилось, как всегда, в самый неподходящий момент... Я не могу сейчас никуда ехать, но и не ехать вроде как тоже...не могу. Но как-нибудь справлюсь. Не в первый раз. _______________________________________________________________ *лозунг Вандеи
Фил Райли: - Я б не поехал... - Фил покатал четки в ладонях, перебросил несколько зерен, словно это помогало ему думать. С чего это Сен-Бризы устроили семейное сборище, да еще с греческими гарпиями? Ответ может быть один: эта.. Лидия, наконец, родила. Хреновато, гарпии наверняка будут обхаживать графа и рассказывать, как похож на него "наш малыш". С другой стороны, старшего Сен-Бриза Рыжему было отнюдь не жаль: если взялся отвадить от сына хищную пиявку, помни, что молодая кровь для нее значит меньше денег и не важно, чьи они. - Будь я на твоем месте, я бы отцу написал, с тем, что, при всем уважении, приехать не сможешь. А встретился бы с ним отдельно без, как ты говоришь? Без гарпий, да, и без деда.
полная версия страницы