Форум » Архив » 12 июня, с трех часов дня до глубокой ночи. Квартира Эрнеста Вернея в Сохо. "Не все так просто". » Ответить
12 июня, с трех часов дня до глубокой ночи. Квартира Эрнеста Вернея в Сохо. "Не все так просто".
Эрнест Верней: Квартира-студия Эрнеста Вернея, расположенная в доме 52 по Олд-Комтпон-стрит, за тот год, что художник ее снимает, привыкла ко всему. Видели ее стены и буйные холостяцкие пирушки, и камерные беседы тет-а-тет, и "творческие запои", и дни черной тоски и депрессии... Но теперь стройная девушка с загадочными глазами цвета моря и густой июньской зелени, легко взбегающая по лестнице, приносит с собой солнечный свет и яркие краски, и пламя любви согревает холодные комнаты.
E.Welthorpe: Квартира Эрнеста так же мало напоминала книжные иллюстрации на тему жилища "бедного художника", как и глянцевые снимки апартаментов самых популярных в этом сезоне светских персонажей. И, хвала небесам, "творческое жилище" ничем не походило на берлогу, которую пройдоха Фрэнк делил с дочерью и парой-тройкой меняющихся подружек. Она была благодарна за негласное позволение пройти первой и осмотреться, пока Эрнест запирал дверь. Мягко, едва ли не на цыпочках, переступала через баночки и пачки листов, оставленные прямо на полу, медленно подходила к картинам, как будто знакомилась. Городские зарисовки, начатая картина, в которой только проступали неясные образы, и люди, люди... Ее собственное изображение, и снова пастелью, как странно. Если бы это был автопортрет, она рисовала бы себя угольным карандашом или в акварельном тумане, одним цветом. Абстрактный женский портрет Эрин рассматривала наклонив голову набок, портрет молодого человека, застегнутого на все пуговицы, но с тенью румянца на скулах посмотрел на ее осуждающе, а это... Говоря начистоту Эрин не привлекал этот тип мужской красоты, хотя она отдавала ему должное. Но художник, как ей казалось, думал не о совершенстве гармонии в чертах лица, думал не о Саурахтоне, победителе чудовищ или Мойрагете, водителе судьбы, о нет. Лучезарный Феб. Солнце, равно дарящее себя всем и пробуждающее жизнь во мраке. Но Аполлон был жесток, а ты... Эрнест тихо встал позади нее, и Эрин чувствовала напряженное ожидание в колебаниях его тени на холсте, в том, как он дышит. - Ты... - она не сразу подобрала слова, все еще не оборачиваясь. - ты ведь виделся с ним, правда? Нельзя написать такой взгляд только с экрана.
Эрнест Верней: - Виделся. Один...нет, два раза, но значение имеет только второй. - он положил руки ей на плечи. - И этот портрет сделан не на заказ. Неожиданно для себя Эрнест смутился и покраснел, он даже обрадовался, что Эрин не видит его лица. Не то что бы он хотел бы скрыть от любимой какую-то часть своей жизни - но в том, что она смогла прочесть по изображению скрытую за ним тайну, было нечто настолько волнующее, что заставило сердце художника пропустить удар, а затем сорваться в стремительный бег. Сейчас Эрин стояла не в мастерской, среди начатых и завершенных полотен, ее легкие ножки вступили в заповедный сад души Эрнеста, с тропами, заросшими шиповником, терном и можжевельником, холодными ключами одиночества, бьющими из -под камней, статуями, напоминавшими чертами тех, кто был дорог и любим, но исчез в сером тумане забвения... Она могла сказать что угодно, свернуть в любом направлении, и только от ее выбора зависело, вопьется ли в душу очередной отравленный шип - или распустится долгожданная волшебная роза. И ему бы следовало хранить молчание, но напряжение оказалось слишком сильным. - Ты... Он тебе нравится? Я еще не встречал девушки, которая не восхищалась бы Жаном Марэ. Знаешь, мне доводилось общаться с известными актерами, с певцами...Большинство из них при личном знакомстве производят впечатление полных м....в*. Как и наш брат художник, кстати. Но вот Жан Марэ совсем не таков. Он и в жизни такой же, как на экране. "Эрин...Останься. Останься со мной, и я никогда не дам тебе повода пожалеть об этом. " ___________________________________________________________- *печально, но факт.
E.Welthorpe: Разумеется не на заказ, иначе портрет уже давно ушел бы во Францию. Иначе ты, презирающий лесть, не написал бы его Фебом и не ждал бы моего ответа, почти не дыша... Солнце не может светить только одному, но здесь, на этой картине, он - твой. Эрин вздохнула. - Я не знаю его в жизни, Эрнест... и тоже привыкла разделять человека и созданный им образ. Но если правда сказанное тобой, а я чувствую, что правда, тогда это счастье - быть его другом. И, наконец, повернулась.
Эрнест Верней: - Другом! Я о таком и не мечтал...Но так вышло, что он спас мою жизнь. И я теперь доказываю самому себе, что это имело смысл. Он ожидал ее движения навстречу, но все равно оказался не готов, и когда Эрин повернулась, слова замерли у Эрнеста на губах. Он молча смотрел на нее, как будто искал во взгляде подруги ясного ответа на мучивший его вопрос. - Я люблю тебя...
E.Welthorpe: - Эрнест... - она взяла его за руку, поразившсь тому, как холодны пальцы, положила ладонь себе на грудь, над сердцем. - Почему ты так смотришь..? Как будто я сейчас могу тебя ударить...
Эрнест Верней: - Потому что я... впервые в жизни так счастлив с женщиной, - тихо проговорил он, и, чувствуя ладонью биение сердца Эрин, теснее придвинулся к ней. - И оказывается, я понятия не имею, что нужно делать и говорить в подобных случаях. Слова казались холодными и прозрачными, как стеклянные шарики, они и на сотую долю не отражали переживаний Эрнеста, но замолчать, просто прижав к себе любимую, было бы слишком наивно... "Женщины любят сильных и решительных. Те, кто страдает и сомневается, им не нужны. Но Эрин другая... Всегда была другой. А что, если я все это просто придумал?.. " Ложный стыд выглядеть сентиментальным юнцом, не контролирующим чувства, потерявшим голову от любви, заставил его сделать над собой усилие и снова разомкнуть губы. - Я думаю, нам пора что-то решать, Эрин.
E.Welthorpe: Нет, Эрин не была наивной, чтобы принять его слова за предложение руки и сердца, но и это, пока не высказанное, желание просто делить с ней постель и кров заставило сердце забиться в груди пойманной птичкой. Не от радости, от испуга. Ну вот и кончится сейчас твоя сказка, Золушка. Скажи ему, скажи свое "нет" - и скорей проваливай, потому что будешь - такой как все, лживой распутной сукой. - Прости,я не понимаю. - Эрин качнула головой, еще на несколько секунд оттягивая неизбежное. *раздумчиво* дисклеймер, что ли, ставить...?
Эрнест Верней: - Нет, ты понимаешь, - все так же тихо сказал он, и дотронулся до ее подбородка, словно просил не отводить взгляда. - Ты понимаешь, querida, и я слышу, как бьется твое сердце... Эрнест склонился ниже, коснулся своим лбом высокого лба Эрин, так что их волосы перемешались, и дыхание одного обжигало губы другой. - Когда двое встречаются так, как мы с тобой встретились, и любят друг друга...так, как мы с тобой любим - они начинают жить вместе, Эрин. Потому что каждое расставание смерти подобно, и время разлуки заполнено лишь ожиданием встречи. Но зачем эта мука, когда хочется жить? Вместе. Он прерывисто вздохнул и попытался пошутить: - Тельхина после его пещеры пугает Авгиева конюшня, я понимаю. Но власти тельхина хватит, чтобы сделать эту берлогу довольно уютным местом... В молчании Эрин смешались испуг и боль, нежность и влечение, растерянность и сомнение... но он не слышал ответа сквозь шум крови в ушах.
E.Welthorpe: - Но для самих тельхинов не все так просто. - в ее голосе была только печаль и сожаление, но ни капли насмешки - И "Пещера.." - такая же часть меня, как для тебя - твой собственный дом и эти картины. И сейчас сказать, что я немедленно перееду к тебе - значит, давать обещание, которое я не смогу выполнить. Пусть лучше так, пусть считает ее наследницей суфражисток. которую пугает и самый смутный призрак неволи, чем признать, что она уже и давно в неволе.
Эрнест Верней: Эрнест криво усмехнулся, хотя сильная боль стиснула его сердце: - В таком случае, мне следовало бы сказать, что я переезжаю к тебе. Но ты сочтешь меня альфонсом. Видишь ли, Эрин... у меня нет дома. Точнее, я вожу его с собой. Все, что мне нужно - здесь (он дотронулся до лба) ...и здесь... (коснулся саднящей груди). - А остальное суета и показуха, не имеющая ровным счетом никакого значения. Но когда я встретил тебя, то узнал это чувство... чувство дома. Он крепко обнял ее, прижался щекой к волосам, как всегда поступал, желая обозначить особенную близость. - Разве ты не чувствуешь того же, что и я? Нам просто опасно расставаться...
E.Welthorpe: Эрин рвано выдохнула, пересиливая спазм, она ли сама причиняла Эрнесту боль или кто-то извне, но половина теперь - ее. - Эрнест... пойми, я не отвергаю тебя этим, я хочу быть с тобой каждый день своей жизни. Но есть причины, о которых ты пока не знаешь. И которых я не вправе тебе открывать, даже если... когда они перестанут существовать. Если ты меня любишь, Эрнест - верь мне... А они перестанут, обязательно перестанут. Ирма, подруженька, надеюсь, ты не промедлишь.
Эрнест Верней: - Я люблю тебя. Признание слетело с его губ легко, но в то же время Эрнесту показалось, что между ним и любимой протянута тонкая, пульсирующая, серебряная нить... Она соединяла их, как два сосуда, и боль, любовь, страсть и нежность, влечение и страх, сомнение и безумные надежды перетекали из одной души в другую, свободно, как дыхание. "Так вот из чего создан Дух... Нет границы... нет иной границы между любящими, кроме тех бастионов, что мы сами строим из страха, долга, обломков иллюзий и ветоши прошлой жизни. " - Обними меня крепче. Эрин... Я не хочу расставаться с тобой. Я видел смерть, любимая, видел очень близко. Я заглядывал через стену. И это научило меня ценить время, отпущенное человеку. Пусть твои тайны останутся с тобой - но останься и ты со мной...со всеми своими тайнами.
E.Welthorpe: - Я люблю тебя - эхом отозвалась девушка, прильнув к нему еще крепче, чувствуя, как сердце Эрнеста бьется в одном ритме с пульсом у нее на виске. - И я всегда с тобой.. где бы ни была, ты ведь тоже чувствуешь это...
Эрнест Верней: Эрнест понимал, что она не говорит ему правды... По крайней мере, всей правды. И не понимал, почему - ведь чувства Эрин были искренними, он мог бы поклясться в этом. Каждое ее прикосновение согревало нежностью, пробуждая ответную бурю чувств. Но словно темная неумолимая тень стояла за спиной девушки и холодно взирала на влюбленных, в любой момент готовая к змеиному броску. Эрнест узнавал ветерок преисподней... "О чем ты молчишь, моя ненаглядная, что не решаешься доверить... или во что не хочешь впутывать?" Он глубоко вдохнул, очень тщательно подбирая слова, чтобы ни оскорбить, ни напугать Эрин - и в то же время хоть как-то покончить с томительной неясностью. - Есть что-то, о чем я не должен знать... Но кому из нас грозит большая беда, Эрин? Ты... не можешь располагать собой, значит, связана клятвой.
E.Welthorpe: Ей пришлось выбирать. Отшутиться ли, отгородившись от его настойчивости ложью, тонкой как кисея, чтобы раз за разом превратить ее в кирпичную стену. Рискнуть ли, остаться, а затем упросить его убежать, скрыться на задворках мира.. и всю жизнь прятаться по углам? Возможно, она ошиблась. Она почти наверняка ошиблась. Но Эрин чувствовала, что иначе поступить не может. Она сжала пальцы Эрнеста в своих, заглянула в его тревожные глаза: - Совсем недавно ты говорил, мир полон вещей, которые не может объяснить... диалектический материализм. Что если они реальней, чем ты думаешь..? Сильней, чем ты можешь представить? Направляют течение нашей жизни, вмешиваясь в нее независимо от нашего желания, берут свое когда захотят... Я чувствую, ты действительно смотрел в смерть. И не хочу, чтобы это повторилось.
полная версия страницы