Форум » Архив » 14 июня. Сохо, Олд-Комтпон стрит, 52. Квартира-студия Эрнеста Вернея. Встреча с прошлым. » Ответить
14 июня. Сохо, Олд-Комтпон стрит, 52. Квартира-студия Эрнеста Вернея. Встреча с прошлым.
Эрнест Верней: Дом 52 по Олд-Комптон-стрит - пятиэтажное каменное здание, из светлого песчаника, с красной окантовкой по фасаду, окруженное небольшим садиком. Отличительная примета: высокие "французские окна" и несколько старомодное крыльцо в викторианском стиле. При этом подъезд и внутренние помещения вполне современные. С конца 19 века дом несколько раз перестраивался, и нынешний владелец, коему здание принадлежит уже двадцать пять лет, предпочел превратить его из заурядного доходного дома в подобие общежития для творческих людей - достаточно успешных, чтобы быть в состоянии аккуратно вносить ежемесячную аренду за комнаты и студию, и достаточно разумных, чтобы устраивать шумные попойки и драки с приездом полиции не чаще раза в пару месяцев. Эрнест Верней живет здесь с момента переезда в Лондон - с осени 1965 года. Участники отыгрыша: Эрнест Верней, Эмиль Шаффхаузен, Эрин Уэлторп (по желанию). Дисклеймер № 1: Это терапия в рамках ролевой, посторонним просьба не вмешиваться в процесс и не подвергать действия персонажей литературной критике. Дисклеймер № 2: [more]чтение треда может вызвать у вас сильные душевные переживания, обусловленные эффектом переноса и синхрониями. Подумайте, надо ли вам оно, прежде чем читать дальше. [/more]
Эмиль Шаффхаузен: - Вы сторонник каких-то радикальных идей, все или ничего, жизнь персидского принца или нищее рабство... Неужели нет иных вариантов? - спросил доктор. В его представлении о мире перед талантливым человеком, каковым являлся без сомнения Эрнест Верней могли открываться совсем иные перспективы, нежели те, что он предпочел избрать. - Ведь до вашего решения ехать в Биарриц, у вас в Париже дела шли совсем неплохо, насколько я знаю. Я понимаю, почему вы предпочли все бросить и бежать, но возможно ли скитаться всю жизнь, перебиваясь случайными заказами и не видя перед собой сколько-нибудь понятной перспективы? К чему вы идете теперь, Эрнест? Отказаться от того, что дорого вам, вашей душе ради девушки, в чувствах которой вы пока не уверены? Да вы даже наверняка не можете сказать, а хочет ли девушка жить, как принцесса? Что вы вообще знаете о ней, что позволяет вам делать подобные выводы?
Эрнест Верней: - Я уверен в ее чувствах, - вскинулся Эрнест на оскорбительное, с его точки зрения, предположение Шаффхаузена. - Можете считать меня наивным глупцом, которого жизнь ничему не учит, но Эрин не похожа ни на одну из тех женщин, что я знал в своей жизни... Она -человек. Она - моя, понимаете? Не в том смысле, что моя собственность... Но это как чувство родины. Как будто я долго блуждал в потемках, и вдруг вышел к свету, в какое-то удивительное место, в мой настоящий дом. Она понимает меня с полуслова, и я ... иногда я просто вижу ее глазами, и думаю, как она. Да что я вам рассказываю, месье? Вам просто надо ее увидеть. Он прервал себя на полуслове и покраснел, как всегда, когда сквозь флер условностей и принятого притворства властно прорывалось истинное чувство. - В Париже у меня дела шли бы неплохо, даже если бы я был полным дебилом, доктор... Такой уж это город. Я обожаю его, и она отвечает мне полной взаимностью...Не удивляйтесь, что я говорю "она": Париж прежде был Лютецией, это город-гермафродит, меняющий пол по своей прихоти...* И там мне везло... фантастически везло. Она любит меня, но, черт побери, она ревнива... Лондон совсем другой. Ему наплевать на меня, но он заставляет шевелить задницей. Тут, чтобы услышали, надо не просто кричать во весь голос - но кричать громче других, и еще нужна... "фишка". Видите мои штаны, доктор? Думаете, это просто клеши а-ля "тулон -город прекрасных моряков" ? А в лондонской тусовке это называется "фишка". И если она у тебя есть, это "маст". Я не знаю, хочет ли Эрин жить как принцесса... Пока не спрашивал. Но едва ли она хочет жить в нищете. Я могу делать с собой что угодно, но заставлять голодать любимую женщину - это может быть и "концептуально", но это подлость, месье. ___________________________________________________________________ * факт. Во французской грамматике "Париж" был то мужского, то женского рода. В последний раз городу "сменил пол" Виктор Гюго, в романе "Собор Парижской богоматери"
Эмиль Шаффхаузен: "Вы думаете, что я обладаю вашими глазами, месье, и когда увижу ее, то сразу все пойму?" - хотел было спросить иронически доктор, но что-то его удержало от желания немного поерничать над тем, что, похоже, действительно представляло сейчас ценность для Эрнеста. И он промолчал, но подумал, что, возможно, желание Эрнеста познакомить его с девушкой в чем-то схоже с представлением подруги отцу... И раз уж он снова взялся замещать ему отца, то почему бы и не встретиться с ними обоими, не взглянуть на ту, что так увлекла художника, что овладела сердцем человека. - Любопытные у вас отношения с Парижем, месье Верней... - сказал он вместо этого задумчиво, размышляя о том, что его бывший пациент и сам был до какой-то степени гермафродитом, андрогином, каким-то образом сочетавшем в себе мужские понятия и женские творческие принципы... - Впрочем, насчет Лондона я с вами соглашусь, Лондон даже меня мобилизует и заставляет двигаться несколько активнее, чем я привык. Здесь жизнь течет не так, как в Антибе, и не так, как во Франции в целом. Но я-то тут на конференции, и скоро опять вернусь в Сан-Вивиан, а вы, вы действительно надеетесь здесь разбогатеть, рисуя афиши и оформляя витрины? В таком случае, хотел бы я взглянуть на ваши работы.
Эрнест Верней: - Вглянуть на мои работы? Нет ничего проще, доктор...Приглашаю вас на прогулку по Сохо, в качестве послеобеденного моциона. Едва ли вас приведет в восторг местная публика, но, полагаю, это будет небезынтересно. Официант снова возник возле столика, подал десертную карту и, склонившись к самому уху Эрнеста, что-то зашептал по-итальянски. Художник поморщился, потом улыбнулся, бросил смущенный взгляд на Шаффаузена, но все-таки провел рукой по щеке юноши и тихо проговорил на том же языке: -Bueno, amico. Andare a cercare in una settimana.* Снова обратившись к собеседнику, он предложил: - Попробуем тирамису? Оно тут лучшее в Лондоне, точно такое, как принято готовить в Венеции. И кофе у них прекрасен, но только не "американо". ________________________________________________________________ * ладно, дружок, загляну через недельку (итал.)
Эмиль Шаффхаузен: - Благодарю, я только кофе. Двойной эспрессо, пожалуйста. - Шаффхаузен почувствовал ту степень сытости, при которой десерт был бы уже лишним обременением желудку. - И да, вы правы, послеобеденный британский моцион вместо привычной средиземноморской сиесты - как раз то, что нужно. Кормят здесь очень вкусно! - он обратился к официанту - Рassare cucinare la mia ammirazione! Cappellini erano eccellenti! E la salsa - soprattutto lode!* - и перевел взгляд на Эрнеста, дав тому понять, что итальянским он владел достаточно, чтобы понять его фразу. В глазах доктора невольно возник совершенно конкретный вопрос, но он предпочел промолчать. Если Эрнест имел глупость связаться с этим ragazzo**, он скорее всего смутится еще сильнее и ничего не скажет, если же официант всего лишь зазывал его на festicciola*** или на дегустацию нового блюда от шеф-повара, то вряд ли он будет делать из этого тайну. ___________________ * передайте повару мое восхищение. Капеллини были превосходны! А соус - выше всяких похвал! (итал) ** мальчик (итал) *** вечеринка (итал)
Эрнест Верней: - Двойной эспрессо, капуччино - как обычно, amico, - и тирамису. - Эрнест дружески кивнул Марио Второму и отдал ему карту. Юноша исчез неслышно, как дух, и можно было возобновить беседу. - Вы смотрите на меня с таким тяжелым подозрением, мсье Шаффхаузен, что мороз подирает по коже... Полагаете, я врал вам о своей жизни все это время? Напрасно. У меня не было ничего "такого" с парнями с тех самых пор, как я пересек Ла-Манш. Кроме одного случайного эпизода, да и то он ...хммм...в общем, это не то, что можно назвать "срывом". Он посмотрел в окно, чуть прищурился, словно что-то припоминая, и улыбнулся: - Но знаете, получается так, что мужчины были моей личной гвардией. Да, они сохранили меня и мою свободу для встречи с Эрин... Так что Марио напрасно хлопочет. Я, видите ли, даю уроки рисования его старшей сестре. Ее считают rare brutte*, а мне она нравится. Похожа одновременно на индеанку и на палеолитическую Венеру, и при этом добрейшее создание. Карандашом владеет куда лучше, чем поварешкой, из-за этого еще слывет у родни poltrone con bracci curvi** - и все семейство спит и видит, как бы спихнуть ее за меня замуж. Боюсь, что после того, как они увидят Эрин, мне закроют здесь кредит. _________________________________________________________- *редкостной уродиной ** криворукой лентяйкой
Эмиль Шаффхаузен: Шаффхаузен не скрыл от Вернея вздох облегчения: - Признаться, я опасался рецидива, точнее, того, что ваш случай, и так пошатнувший мои, казалось бы, незыблемые представления о гомосексуальности, как отклонении от нормы, заставит меня полностью пересмотреть результаты всей проведенной с вами терапии и отнести ваш случай к... promiscuità banale*. Вы сняли камень с моей печени, объяснив, чего от вас ждет этот юноша. И, знаете, я рад, что такой экземпляр мужественности, каким вы являетесь, все-таки снова обратил свои влечения на женский пол. Надеюсь быть удостоенным приглашения на крестины вашего первенца, месье Верней! ____________________________ * банальный промискуитет (итал)
Эрнест Верней: - Какие еще крестины, к чертовой бабушке, месье Шаффхаузен, - рассмеялся Эрнест, но было видно, что предположение доктора о возможности появления детей было ему приятно. - Любой младенец, явившийся на этот свет живым и здоровым, уже поцелован ангелом. Единственная религия, которой я поклоняюсь, месье - это свобода, но пусть мой сын, если только он решится выбрать себе такого ненормального папашу, сам определяется с тем, во что ему верить... Ну а что касается моих влечений... Никогда не думал о себе как о pédéraste, да и вообще не задавался вопросом, что нормально, что нет. Просто влюблялся... Влюблялся, и все. Душа ведь не имеет пола, месье Шаффхаузен, вы согласны? А тело значит так мало, что ни присутствие грудей, ни отсутствие члена - и наоборот - отнюдь не первичный критерий. Он замолчал, поскольку принесли кофе и десерт, и не стоило смущать Марио Второго столь пикантной темой. Но едва они снова остались наедине, Эрнест счел нужным закончить свою мысль: - И вы были не правы насчет Жана. Мои чувства к нему были довольно серьезными...как выяснилось. Просто другими. А Эрин... я люблю ее не потому, что она - женщина, а потому, что она - Эрин.
Эмиль Шаффхаузен: Шаффхаузен крепко задумался над словами художника. Конечно, его профессиональный опыт и познания нашептывали ему в оба уха, что рассуждения психически нестабильного, если не сказать хуже, человека могут звучать весьма здраво и содержать в себе даже вполне логичные концепции. Но сами по себе рассуждения могут быть и полной демагогией, оторванной от реальной действительность субъекта, и тогда мы получаем социопата с прекрасными воззрениями и гуманными идеями, но отягощенного отвратительными отношениями со всем окружающим миром. Эрнест Верней не был похож на социопата. Невротизирован, расщплен, эмоционально неуравновешен, обладает повышенным уровнем либидо, нестандартным мышлением, нонкомформист - но не социопат, не настолько психопатологичен, чтобы полностью утратить связь с реальностью и перечеркнуть для себя законы общества. И тем самым он был так интересен Шаффхаузену, что он готов жертвовать собственными планами, узнав о возможности лишний раз пообщаться с ним. Один его случай мог бы лечь в основу целой диссертации на тему диссоциативных* гендерных расстройств. Но Эмилю отчего-то не хотелось заниматься им, как клиническим случаем, общение с месье Вернеем доставляло ему не только профессиональное, но и простое человеческое удовольствие. - Знаете, вы наверное, один из тех, кого уже можно по праву считать детьми нового времени, свободными от предрассудков и ценностей мира, который расплавился и перековался в горниле второй мировой... Вы считаете себя в первую очередь человеком, и только потом уже мужчиной, в то время, как все, с кем я имел возможность общаться до вас, идентифицировали себя по признаку пола, и уже потом вспоминали, что они - люди... Как знать, возможно, ваше поколение космополитов и нонкомформистов, что-то принципиально поменяет в этом несовершенном мире?..
Эрнест Верней: - Может быть,и поменяет, - улыбнулся Эрнест. - Я верю в прогресс - не только в технический, но и, что гораздо важнее, духовный прогресс человечества. Да, прогресс не остановить...Но пока мы еще в пеленках, месье Шаффхаузен. Он поднял чашку с кофе и отсалютовал ей, за неимением бокала с вином: - Позвольте выразить вам ответное уважение. Когда с вами говоришь, вы действительно слушаете. Раньше я думал, что люди вроде вас неисправимы в своем консерватизме, насквозь буржуазны и в большинстве случаев - снобы. Но вы, месье, на передовом крае вашей науки. Молодой человек немного помедлил и, сделав над собой усилие, добавил: - И еще...Спасибо, что не поломали доктору Дювалю карьеру...Я злился на вас, но злился напрасно. Вы должны были бороться за своего ученика, вы вложили в него душевных сил не меньше, чем Дали в свое "Кубическое распятие".
Эмиль Шаффхаузен: Шаффхаузен только скромно кивнул на искренние комплименты. Его кофе закончился, и подошло время платить по счету. Доктор достал кошелек и вынул десять фунтов. По его подсчетам, эта сумма могла оплатить их обед и не обидеть официанта чаевыми. - Попросите нашего официанта принести счет. Время к четырем, я хотел бы рассмотреть ваши публичные работы без этой уличной сутолоки, которая начинается здесь около пяти.
Эрнест Верней: - Ни в коем случае, месье, - Эрнест остановил руку Шаффхаузена. - Если только вы не хотите меня смертельно обидеть... Сегодня вы мой гость. Он сделал знак официанту, и, когда тот подошел, неся на вытянутых руках шкатулку со счетом, вручил ему кредитную карту: - Еще несколько минут, доктор, и я к вашим услугам. Готов стать вашим персональным гидом по Сохо... _________________________________________________________________ *первая карта - Diners Club - появилась в США в 1950-м году. К началу 60-х в мире было уже свыше десяти миллионов держателей кредитных карт. Тогда же крупные игроки - Bank of America, American Express, Chase Manhattan Bank - смогли организовать общенациональные или международные сети и вытеснили мелких конкурентов. Все большее распространение получали платежные системы Visa и Mastercard. К 1970 году кредитные карты стали также привычны и доступны всем, по всей Европе и в США, как ныне в России. В Англии кредитки очень быстро вытеснили привычные чековые книжки. Эрнест делает долги, так что возможность расчета безналом для него насущная необходимость, а не роскошь:)
Эмиль Шаффхаузен: - Вы уверены, что сможете оплатить свои кредиты? - спросил Шаффхаузен, но не стал препятствовать душевному порыву Эрнеста. - Раз так, то, возможно, я ошибся, и дела у вас тут и впрямь идут куда лучше, чем в старушке Европе... Тогда тем более я желал бы поскорее посмотреть на ваши работы... Он извинился и ненадолго покинул Вернея, чтобы навестить мужскую комнату. Когда он вернулся, официант уже произвел расчет и они были вольны в любой момент покинуть гостеприимный кров старика Марио.
Эрнест Верней: Отлучка Шаффхаузена избавила Эрнеста от необходимости поддерживать беседу на щекотливую тему денег. Мотовство было фамильной чертой всех Сен-Бризов, и Вернеи в этом смысле ничуть от них не отличались. "Даже если все твои деньги можно сложить в один кубок, разбрасывай их таким широким жестом, чтобы тебе завидовали арабские шейхи и русские князья", - этому девизу неукоснительно следовал отец Эрнеста, а мать вносила свою лепту, снабжая отпрыска наставлениями, где бытовой евангелизм было щедро перемешан с легкомыслием и цыганской убежденностью, что деньги идут к тому, кто не запирает их в сундук. Да и самому Эрнесту, в силу особенностей характера и темперамента, больше нравилось давать, нежели брать, и жить он предпочитал интересно, а не "правильно". Результатом такого взгляда на жизнь становились неиссякающее вдохновение и тяга к приключениям, лестная репутация хорошего друга и щедрого любовника, видимость полного благополучия и...бесконечные долги. - Куда вам угодно направиться, месье? - спросил Эрнест, когда они с доктором покинули ресторан и остановились у пешеходного перехода. - Хотите, покажу вам ночной клуб, для которого регулярно рисую афиши? И знаете... я там познакомился с Эрин. А еще тут недалеко есть чудная лавка " в колониальном стиле", я сделал для них витрину и написал несколько "миленьких картинок", по просьбе хозяйки.
Эмиль Шаффхаузен: - Вы же вызвались быть моим гидом, так ведите! - Шаффхаузен предпочел доверить ему выбор, внутренне будучи убежден, что тот путь, по которому его проведет Эрнест Верней, приоткроет ему еще несколько тайн его души и даст в руки ключи от закрытых пока дверей. - Я свободен вплоть до вечера, и завтра всю вторую половину дня могу быть в вашем распоряжении.
полная версия страницы