Форум » Архив » 14 июня. Сохо, Олд-Комтпон стрит, 52. Квартира-студия Эрнеста Вернея. Встреча с прошлым. » Ответить
14 июня. Сохо, Олд-Комтпон стрит, 52. Квартира-студия Эрнеста Вернея. Встреча с прошлым.
Эрнест Верней: Дом 52 по Олд-Комптон-стрит - пятиэтажное каменное здание, из светлого песчаника, с красной окантовкой по фасаду, окруженное небольшим садиком. Отличительная примета: высокие "французские окна" и несколько старомодное крыльцо в викторианском стиле. При этом подъезд и внутренние помещения вполне современные. С конца 19 века дом несколько раз перестраивался, и нынешний владелец, коему здание принадлежит уже двадцать пять лет, предпочел превратить его из заурядного доходного дома в подобие общежития для творческих людей - достаточно успешных, чтобы быть в состоянии аккуратно вносить ежемесячную аренду за комнаты и студию, и достаточно разумных, чтобы устраивать шумные попойки и драки с приездом полиции не чаще раза в пару месяцев. Эрнест Верней живет здесь с момента переезда в Лондон - с осени 1965 года. Участники отыгрыша: Эрнест Верней, Эмиль Шаффхаузен, Эрин Уэлторп (по желанию). Дисклеймер № 1: Это терапия в рамках ролевой, посторонним просьба не вмешиваться в процесс и не подвергать действия персонажей литературной критике. Дисклеймер № 2: [more]чтение треда может вызвать у вас сильные душевные переживания, обусловленные эффектом переноса и синхрониями. Подумайте, надо ли вам оно, прежде чем читать дальше. [/more]
Эрнест Верней: Эрнест поднялся из-за мольберта, потянулся, ладонями растер уставшую поясницу. Немного ломило виски: погода менялась, ветер с Атлантики принес тучи, и за окном с утра накрапывал дождь. - На сегодня достаточно, Джой. Можешь одеваться. Натурщик - хрупкий, изящный, как статуэтка рококо, фэйриподобный юноша с лукавыми глазами и повадками пажа - кивнул и с явным облегчением спрыгнул с высокого треножника, где вот уже четыре часа отрабатывал свои несколько крон за сеанс.* - Очень сложная поза, я задолбался сидеть скрючившись... Эрни, можно мне еще тоника сверх гонорара? - Да, возьми сам на кухне. Не торопясь облачаться в штаны и футболку, Джой прошлепал по коридору, завозился у холодильника, и скоро снова вплыл в комнату, держа в руках поднос двумя открытыми бутылками тоника. На его губах блуждала улыбочка проказливого языческого божка. - Я принес и тебе тоже. Ты вырубаешься, и того гляди заснешь стоя, как ка...калатептик. - Каталептик., - усмехнулся Эрнест, взял бутылку и подумал, что спать всю неделю действительно стоило чуть дольше, чем час-полтора за ночь. -Спасибо. - Что -нибудь еще, масса? Джой сделает все, что вы прикажете, - протянул юноша, подражая выговору чернокожего слуги из фильмов про Дикий Запад, но не выдержал мизансцену, и сначала захихикал, а потом заржал во все горло. - Хватит прикидываться еще большим придурком, чем ты есть. Пей свою воду, пеленайся по быстрому и вали, жду тебя в четверг. - Ладно- ладно, не кипятись, я пошутил, - поспешно добавил Джой, с удовольствием шумно отхлебнул из бутылки и, подойдя к мольберту, с интересом уставился на холст. - Надо же, как клево я выгляжу... Прям лучше чем в жизни! Я-то думал, будет как в прошлый раз - один глаз на пузе, другой не помню где. А тут на человека похож. Ты, оказывается, и впрямь классно рисуешь, Эрни! Верней иронически поклонился: - Ты снял камень с моей печени, дружок. Теперь я могу умереть со спокойной душой - я чего-то добился в искусстве. Но Джой не уловил иронии, и, как зачарованный, продолжал смотреть на этюд. - Слушай, Эрни, - проговорил он несколько минут спустя. - Хочу спросить...Только не обижайся, ладно? Зачем ты рисуешь всякую херню, раз умеешь нормально? - Потому что по мне "нормально" - это херня, Джой... - Нет, ну правда? - не отставал натурщик. - Ты мог бы рисовать портреты в Гайд-парке и уйму денег заработал бы. Ну или пейзажики там всякие, кошечек-собачек. Или это все потому, что перед богатыми надо выпендриваться, а? Не...ну а им-то за каким лядом страшилищ на стену вешать? - Так выражается их потребность в мировой гармонии, приятель. - Чего? Эрнеста очень забавлял этот разговор. Рассуждения, подобные тем, что изрекал сейчас Джой, ему доводилось слышать не раз и не два, и давно уже миновали те времена, когда он с пеной у рта бросался защищать свою музу и новые формы в искусстве. Теперь он думал, что чем дольше абстракционизм, экспрессионизм, сюрреализм и прочие авангардные течения будут критиковать и высмеивать, тем дольше они смогут избежать "канонизации", застывания в окостеневшей форме и "правилах". Но послушать глас народа было интересно и в чем-то даже полезно. "Удивительно, сколь многие люди - с уровнем образования повыше чем у Джоя раз этак в пять - искренне верят, что современные художники просто не умеют рисовать как старые мастера..." - Ты уже сам все прекрасно объяснил, - Эрнест допил тоник и поставил бутылку на подоконник. - Я выпендриваюсь, потому что за такую мазню в современном стиле богатые больше платят. Прикольно смотреть, как они с умным видом ходят вокруг и закатывают глаза - нынче модно быть поклонником авангарда. А кошечек-собачек -младенцев -сексапильных див - плейбоев я нарисовался прошлой весной в Антибе, на всю оставшуюся жизнь. Сидел на набережной с мольбертом и чувствовал себя девочкой на панели. Не-за-бы-ва-е-мо! - Ух ты, классно, - развеселился Джой, неохотно принимаясь за одевание. - Я б на это посмотрел, честно! А чего это ты в Антибе на набережной сидел? Совсем на мели был, что ли? - Ну вроде того. Долг один отрабатывал. - Карточный? - Джой, в твоем любимом вестерне тебя бы уже двадцать раз пристрелили за такое количество вопросов... - Эрнест бросил ему в руки футболку: - Но я сегодня добрый. Сеанс окончен, беседа тоже. - Не, ну скажи - карточный долг-то? - юноша уже позабыл про искусство, чужая история жизни занимала его куда больше. - Я слышал, там на Ривьере сплошные казино. - Ага. И улицы вымощены золотым кирпичом, а дамы ездят в открытых машинах в одних только боа и бриллиантах. - Чего, правда?.. Да ладно, Эрни, ты гонишь! Думаешь, я совсем дурак - в такое поверить? Не хочешь говорить, ну и не надо. - юноша надулся и пошел к двери, даже толком не одевшись - футболка по-прежнему была у него в руке. - Ну все, до четверга! - крикнул он от порога и щелкнул замком. - Ой...Эрни, тебя тут кто-то спрашивает! _____________________________________________________________ *крона 1965 года - 5 шиллингов 20 шиллингов - 1 фунт, 21 шиллинг - гинея
Эмиль Шаффхаузен: Эмиль Шаффхаузен не успел нажать на кнопку звонка, как дверь студии отворилась перед ним сама. Точнее, ее открыл молодой человек с обнаженным торсом и обманчиво-ангельским лицом. - Простите, месье Верней у себя? - спросил доктор. - Ой... Эрни, тебя тут кто-то спрашивает!... - крикнул он куда-то в глубину апартаментов и, глупо хихикнув, посторонился - Проходите, он там. - Благодарю, месье. - Шаффхаузен коротко кивнул юноше, вид которого заронил в его душу новую порцию самых дурных подозрений... "Уж не сменил ли месье виконт окончательно свою ориентацию после встречи с Марэ и случая с Дювалем?.. Впрочем, в богемной среде встретить натурала - скорее исключение, нежели правило." - он вздохнул и прошел по коридору до большой светлой комнаты, которая служила мастерской художнику Вернею. - Месье Верней? Простите, что я к вам без предупреждения. Надеюсь, я не отвлеку вас от срочных дел.
Эрнест Верней: Услышав этот до боли знакомый, вкрадчивый и любезный голос, и увидев массивную фигуру в дорогом костюме, выросшую внезапно в дверном проеме, Эрнест вздрогнул, выронил кисти и в первый миг решил, что галлюцинирует. - Черт возьми! Доктор Шаффхаузен? Что...что вы здесь делаете, я хочу сказать - как вы нашли меня? Овладев собой, художник пригласил гостя войти и протянул ему руку: - Простите, месье, никак не ожидал вашего визита... Теперь я понимаю, что чувствовал Дон-Жуан, когда Командор этак по-свойски завалился к нему на стаканчик амонтильядо. Но, доктор, на сей раз я не виновен, и донны Анны не соблазнял.
Эмиль Шаффхаузен: - Я знаю, не беспокойтесь, мой визит к вам можете считать неофициальным, и, если можно было бы так сказать, дружеским... - улыбнулся Шаффхаузен, отвечая на рукопожатие Эрнеста. Видимо, он только что закончил работу над картиной, и, возможно, тот юноша, что встретился ему в дверях, был просто натурщиком. - Вижу, вы работаете? Возможно, я не вовремя? - на всякий случай уточнил он.
Эрнест Верней: - Да, работаю, но на сегодня уже закончил, - ответил Эрнест и, отодвинув мольберт, развернул его к стене. Руки его дрожали: внезапный визит психиатра пробудил в душе Вернея те самые воспоминания, от которых он бежал весь последний год, и волнение, которое испытывал художник, нельзя было назвать приятным. "Что ему от меня нужно?" - крутился в мозгу навязчивый вопрос, но можно было не сомневаться, что у Шаффхаузена есть определенная цель. - Располагайтесь, доктор... Только здесь, наверное, будет не слишком удобно. Пойдемте в гостиную, там хотя бы есть кресла. И... как это меня учили в свое время спрашивать... какой напиток предпочитаете в это время суток? Увы, у меня есть только чай, кофе и пиво.
Эмиль Шаффхаузен: - Пожалуй, чай, если вас не затруднит. - доктор позволил хозяину дома проводить себя в гостиную, которая и впрямь больше походила на жилое помещение. Но, когда они покидали мастерскую, он успел заметить несколько вполне реалистично написанных картин, в том числе и портрет молодой женщины. "Пишет портреты на заказ? Или наладил личную жизнь?" - эти два вопроса яркой искрой вспыхнули у Эмиля в сознании и тут же угасли, не дав воспламениться бикфордову шнуру аналитической мысли. Он здесь не за тем, чтобы шпионить за своим бывшим пациентом. Устроившись в кресле и дождавшись чая, Шаффхаузен сделал маленький глоток и, посмотрев на застывшего в немом вопросе Вернея, заговорил: - Наверняка, после того, как вы спросили об этом вслух, вы уже не раз и не два спросили себя молча - что здесь нужно этому старому настырному проныре-психиатру? Чтобы не томить вас в ожидании объяснений, скажу о цели своего визита сразу. Я увидел статью о ваших оформительских работах в утреннем выпуске Daily Mirror. И, узнав из нее, что вы осели в Лондоне, решил нанести вам визит, чтобы убедиться, что у вас все благополучно. Только и всего.
Эрнест Верней: - Ааааа.., - протянул Эрнест и саркастически улыбнулся. - Вы это прочитали - о моих выдающихся успехах. Да, я действительно вскоре после приезда оформил пару клубов, пару загородных домов и несколько витрин, почему-то это понравилось местному бомонду, и теперь у меня нет отбоя от заказчиков... Особенно после того, как я так удачно познакомился с прелестной мисс Шерман, и вместе с ней попал на обложку "Сан". Он взял чашку с чаем, но, не сделав глотка, поставил ее обратно и стал смотреть в окно. - И все же мне приятно, месье Шаффхаузен, что вы обо мне вспомнили, и вот - даже нашли время для визита. Как видите, я вполне благополучен... Более чем.
Эмиль Шаффхаузен: Шаффхаузен позволил себе скептически приподнять бровь, заметив расхождение между тем, что говорил художник, и тем, как он это сказал. Но пока решил оставить это свое наблюдение при себе. Была еще одна причина, по которой Шаффхаузен искал встречи с Вернеем, но заговори он теперь об этом - и его бывший пациент замкнется в себе и предпочтет под любым предлогом уйти от неприятной темы. Сперва требовалось проверить его готовность говорить о том, что прошлым летом представляло серьезную проблему. - Я рад, что вы здесь обрели успех. Хотя, помнится, что и во Франции у вас уже начал складываться свой круг заказчиков и почитателей. Признаться, я теряюсь в догадках, что заставило вас сменить солнечную Галлию на туманы этого Альбиона...
Эрнест Верней: Эрнест пристально посмотрел на Шаффхаузена, как будто желал прочесть на его лице тайные мысли, и тихо проговорил: - Во Франции вообще все было иначе. Там я был другим... Но того меня больше нет, и вам прекрасно известно, почему. Может быть, вы правы, и мне нужно было поехать еще дальше, в Америку. Или в Индию... теперь все ездят в Индию. И все-таки я здесь, и не жалею... Более того, я уже целых две недели счастлив. Счастлив настолько, что это кажется нереальным. Он потер ладонями ноющие виски и спросил: - Кстати, как там донна Анна, я хочу сказать - доктор Дюваль?
Эмиль Шаффхаузен: - Шлет вам привет и надеется на ваше скорое возвращение в родные пенаты. - мрачно пошутил доктор. Из перлюстрированной переписки Жана с Вернеем следовало, что художник был в курсе жизни доктора Дюваля, но раз он задавал вопрос об этом, то не догадывался, что их письма прочитываются кем-то еще и играл в Дон Жуана и статую Командора с чувством внутреннего превосходства. Которое, впрочем, в итоге и сгубило байронического героя-любовника. - А возвращение, надеюсь, вам не грозит. Ну, разве что вы решились бы на безумие и ответили бы на приглашение вашего отца...
Эрнест Верней: Эрнест хотел ответить на шутку доктора ответной остротой, но вскользь упомянутое Шаффхаузеном имя отца мгновенно вышибло из головы все прочие мысли. - Я... Какое приглашение? Я не видел месье де Сен-Бриза с тех пор, как... - он запнулся, и с трудом договорил. -И не имею ни малейшего желания видеть его снова. Ничего не поменялось, доктор. Если вы пришли по его поручению, то убирайтесь к черту! Повисла недолгая пауза, после чего Эрнест нерешительно спросил: - Он здоров?
Эмиль Шаффхаузен: - Сомневаюсь в этом. - лицо Шаффхаузена выдало выражение крайней озабоченности. - Судите сами, кто в здравом уме и твердой памяти будет на полном серьезе полагать, что старший сын будет просто счастлив присутствовать на крестинах своей младшей единокровной сестры, зачатой при весьма пикантных обстоятельствах... Шаффхаузен поставил чашку, наслаждаясь тем эффектом, который произвели его слова на Эрнеста. Но игру требовалось довести до конца, и потому он тем же серьезным, даже слегка возмущенным тоном, продолжил: - Вот потому-то я и позволил себе усомниться в том, что ваш отец пребывает в здравом рассудке. Не скрою, он хотел, чтобы я вас уговорил присутствовать на этом семейном торжестве, но я отказался от подобной неблагодарной затеи и даже сделал попытку объяснить ему, почему не стану этого делать. Результат был закономерен - он точно так же велел мне убираться к черту. Видимо, у вас это фамильное - посылать всех неугодных именно к нему. И, видимо, черт даже уже в курсе, каких услуг в связи с этим от него требует семейство де Сен-Бриз...
Эрнест Верней: В других обстоятельствах Эрнест непременно рассмеялся бы столь меткой характеристике, данной доктором его семейству, но сейчас ему было не до веселья. Он смотрел на Шаффхаузена с выражением полной растерянности, и его пальцы, вцепившиеся в подлокотники кресла, побелели от напряжения. - Я ничего не понимаю... Он что, развелся с Этель и женился на Лидии? Или забрал ребенка у Лидии? Начинаю думать, что он и в самом деле подвинулся рассудком. И, вероятно, это тоже фамильное. Эрнест сделал несколько глубоких вдохов и все-таки начал пить остывший чай. Это помогло ему собраться с мыслями, и придать тону небрежность: - Не понимаю, какое это все имеет ко мне отношение... Мне наплевать на подобную ерунду. И, конечно, я никуда не поеду. Когда я год назад говорил, что у меня нет больше отца, я не шутил, месье Шаффхаузен.
Эмиль Шаффхаузен: - Конечно, месье Верней. - кивнул согласно доктор - Зачем вам этот взбалмошный истерик, когда на его место всегда можно поставить бога? Или хотя бы врача-психиатра - тоже не без причуд, но по крайней мере, ругать вас за прием наркотиков и читать мораль на тему распущенности он не станет. Вы свой выбор сделали, когда ехали в Биарриц прошлым летом. Жаль, что месье де Сен-Бриз д сих пор питает какие-то иллюзии на ваш счет и надеется такими отчаянными глупостями заманить вас к себе для откровенного разговора. Не поддавайтесь, месье. Жалость развращает, сострадание к слабоумным ведет в ловушку - не прояви ваш отец тогда к вам того самого сострадания, вы бы не оказались на лечении у меня и преспокойно покончили бы с собой. Вы ведь до сих пор наверняка считаете, что так было бы лучше. - иезуитски заметил Шаффхаузен. Он помнил, что единственным искренним признанием со стороны Эрнеста прозвучали его слова о том, что он уже две недели, как счастлив... И ждал, как сработает эта провокация.
Эрнест Верней: Губы Эрнеста дрогнули, глаза предательски заблестели. Признаться доктору или даже самому себе, что он по-прежнему страстно любит своего отца и страдает в разлуке с ним, было выше его сил. Голос рассудка нашептывал ему, что Шаффхаузен, по своему обыкновению, провоцирует его, с ловкостью опытного иллюзиониста играя на человеческих слабостях, но он уже бессилен был заглушить голос пробудившегося сердца. - Нет, вы не правы. И я благодарен всем тем, кто помешал мне совершить непоправимое и так по-дурацки распорядиться собственной жизнью... Между прочим, доктор, можете записать себе в актив не только избавление меня от суицидального настроя, но и еще один...безусловный успех. (молодой человек слегка покраснел, но не стал уточнять, что он имеет ввиду). Он встал с кресла и, сцепив на груди руки, заходил по комнате. - Только вы ошибаетесь насчет намерений отца. Он...просто терпеть не может скандалов. Его любимая фраза -"надо жить дружно". Всех собрать вместе, чтобы все улыбались друг другу и пили пунш за процветание клана, ну а что там на глубине - кого это волнует? Если бы он любил меня на самом деле... ох, месье Шаффхаузен, наверное, я бы так и остался единственным сыном. И уж во всяком случае, мы не оказались бы с ним "молочными братьями", е...сь с одной и той же б...ью. До Лидии мне нет никакого дела - поверьте, я сейчас невероятно благодарен ей за то, что она меня бросила и избавила от необходимости на себе жениться! - но отец... Как он мог, господи, как он мог?! Это...это... вы не понимаете, доктор. "...как если бы он сделал это не с ней, а со мной. Я чувствую себя изнасилованным собственным отцом, и я не могу этого простить ему. Не могу".
полная версия страницы