Форум » Архив » Ночь со 2 на 3 июня. Сохо, Ночной клуб "Красная сова" » Ответить
Ночь со 2 на 3 июня. Сохо, Ночной клуб "Красная сова"
Эрнест Верней: Один из самых популярных клубов в районе Сохо. Для сна здесь просто нет времени - послевоенная депрессия давно закончилась, молодежь ниспровергала авторитеты, искала новые способы выражения себя и познания мира, и двери "Красной совы" открыты круглосуточно. Публика разношерстная - можно встретить и аристократических отпрысков, и студентов, и продвинутую молодежь "с окраин", увлеченную музыкой, и представителей богемы. Но имя и состояние здесь не имеет ни малейшего значения, имеет значение только ритм, безумие и готовность к авантюрам! Молодые люди, одетые кто в безукоризненные костюмы, кто - в живописные лохмотья (иной раз стоящие дороже костюма), и девушки в ярких платьях танцуют под звуки рока, модерн джаза, блюза, соула и ска. Музыка здесь не фон, не то, что появляется в ночи и исчезает с первыми лучами солнца - это само дыхание жизни, ее пульс... Ночью со 2 на 3 июня 1966 года в "Красной сове" особенно многолюдно. Выступление группы "Бен и братья Крабы" станет гвоздем ночной программы. [more]"Поехали!" Если где-то накосячил, исправим по ходу[/more]
Фил Райли: Фил пришел прямо с работы, не сменив рубашки и, как ему самому казалось, принеся с собой запахи не фотолаборатории, но казенного дома. Пыль, железо, чернила, пот и легким флером - формалин. Последнее было особенно противно, и Райли надеялся смыть ощущение порядочной дозой спиртного. Потягивая джин (и плевать он хотел на мажорские понты!), рыжий слушал музыку вполуха, но то и дело поглядывал на вход.
Эрнест Верней: Эрнест, едва переступив порог "Красной совы", заметил Райли, сидевшего у барной стойки, и помахал ему рукой. Они накануне условились о встрече: достаточно было назвать только день, а место и время подразумевались сами собой. Конечно, Сохо, конечно, "Сова", конечно, после десяти вечера. "Отлично... Рыжий занял места в президиуме. До начала полчаса, скоро здесь будет столпотворение. Не хотелось бы мне слушать "Крабов" трезвым, как квакер". Раздвигая толпу плечом, молодой человек двинулся вперед, по пути отвечая на приветствия знакомых ему завсегдатаев и поцелуйчики девиц, так что ему пришлось потратить пару лишних минут, чтобы добраться до бара. - Привет, Фил, - обратился он к приятелю и одновременно дружески кивнул Робу, стоявшему сегодня по ту сторону стойки - шейкер в руках у этого темнокожего волшебника, повелителя бутылок и бокалов, выплясывал бешеный твист. - Что-то ты паршиво выглядишь. Тяжелый выдался денек? Он не сделал заказа - знал, что Роб без вопросов нальет ему полстакана чистого джина. Для начала.
Фил Райли: - Ты по-прежнему точен, как бес. - Фил приподнял стакан, салютуя вместо привествия. Среди "золотой молодежи" Эрнест выделялся, как халиф на базаре: происхождение не спрячешь, приятель, будь ты хоть трижды убежденный социалист. Фотограф кивнул на место за стойкой подле себя, допил остатки джина и хлопнул стаканом о стойку, мол - повтори. - Бывали и полегче, клиенты сегодня до последнего не отпускали. - он поморщился и поспешил сменить тему - Рад тебя видеть, дружище. Присоединяйся, самое время промочить горло, не то, пока начнется настоящий драйв, мы прокиснем в этой скукоте.
Эрнест Верней: - Хорошие у тебя клиенты, понимающие, - усмехнулся Эрнест, занимая место рядом с Филом и поднимая стакан, ловко запущенный Робом по стойке на манер салунов на Диком Западе. - Возни, конечно, с ними немерено. Да и пахнут не "Шанелью"... Но зато хоть поставь, хоть положи - молчат и ножками не дрыгают, и безразлично им, правый профиль ты снимаешь или левый. Он дотронулся стаканом до стакана Рыжего, толстое стекло издало кастаньетный стук. - За тебя! Не вешай нос, сегодня я в ударе, и намерен оторваться на полную катушку. Ты уже слышал "Крабов"? Говорят, эти ребята взорвут Лондон похлеще "Роллингов".
Фил Райли: Райли подмигнул, чокнувшись в ответ, на простоватом веснушчатом лице мелькнула плутовская усмешка. - Нет еще - ответил на вопрос о "Крабах" - но наслышан не меньше твоего. Кто говорит о музыке, которая рвет крышу, кто - о том, как ребята отличились в Штатах и отнюдь не в музыке. Ну и... - хлебнул из стакана - Кое-кто говорит о новых "экзотичных мальчиках". Вот о них я точно ничего не скажу, хотя говорят, местные.
Шерли Брекет: За Ирму пишу синим. - Хелоооу, мальчики! Сегодня Ирма выглядила как ракета - крошечное платье из серебристого пластика, такие же виниловые сапоги, покачивающиеся в ушах гигантские серьги-подвески из блестящего метала, до висков припорошенные серебристыми тенями глаза с темными стрелками подводки, даже на ногтях лак цвета металик. Издали и в полумраке эту коротко стриженную стар-гелз и вправду можно было принять за старшекласницу. Праваф тонкие рука с серебряными когтями обвила за шею художника, а левая - фотографа. Невесомый поцелуй - чтобы не стереть помаду - по очереди запечатлелся на щеке первого и второго. - Каакой класс, Эрни, что ты пришел. Привет малыш, извини не помню как тебя зовут.
Фил Райли: - Фил. - фотограф невесомо приобнял даму за талию - не касаясь, но для сторонего наблюдателя заметно. - Почти как Спектор, только лучше.
Шерли Брекет: Ирма коротко хохотнула, показывая, что оценила реплику рыжего и забралась на барный стул рядом с французом: - Водку с тоником, дорогуша, - помахала она бармену, и, ловким жестом достав из микросумочки (естественно из серебристого пластика) тонкую сигарету, обернулась к Вернею. - Как твои дела, Эрни?
Эрнест Верней: - Bonne nuit, mademoiselle Irma. Chez moi tout va bien, - отозвался Эрнест, и слегка коснулся губами тонкой, почти прозрачной кожи на шее женщины. На него пахнуло знакомыми духами - невесомыми, как сама Ирма, ледяными, как нормандская зима и свежими, как альпийский луг. - Tu réduiras tous les garçons ici de l'esprit, je garantis. Et les jeunes filles aussi.* В присутствии Ирмы он часто переходил на родной язык, нимало не заботясь о том, понимает ли она тонкости французского - все, что нужно, могли разъяснить и договорить его глаза и пальцы. В этой женщине, напоминавшей не то инопланетянку, не то персонаж фууристического перформанса, был стиль... Да, определенно, в ней был стиль. И в самых экстравагантных ее выходках никогда не звучали тяжелые ноты буржуазной вульгарности, и не проступала напыщенность ограниченной выскочки. - Тебе не надоела водка с тоником, дорогая? Джин не предлагаю - наше мужицкое пойло тебе не годится, но хайбол, думаю, будет в самый раз для начала?** Поверх головы Ирмы он бросил взгляд на Фила и заговорщически прошептал: - Вот теперь мы все узнаем из первых рук, приятель! _______________________________________________________________ * Доброй ночи, мадемуазель Ирма. У меня все в порядке. Ты всех парней здесь с ума сведешь, ручаюсь. И девиц тоже. **любой смешанный алкогольный или безалкогольный прохладительный тонизирующий напиток, разбавленный содовой или минеральной водой или другими безалкогольными газированными напитками, соками, шампанскими и т.д. Подают напиток в стакане 'хайбол' емкостью 250-300 мл. Обычно в состав хайбола входит сладкий алкогольный напиток, лимонный сок, выжатый кусочек лимонной или апельсиновой цедры, содовая или минеральная вода
Шерли Брекет: - От шипучки я улечу прямо в космос, Эрни, я начала уже довольно давно. Лучше раскури мне сигарету, - женщина бесцеремонно вложила свою сигарету в губы мужчины и развернулась вместе со стулом к его собеседнику. - Ты тоже уже слышал о моих мальчиках, Фил? Я хотела сделать сюрприз, а уже весь Лондон знает, мне кажется. И как так всегда получается? - Ирма засмеялась так, что стало понятно, что никакого сюрприза и не было предусмотренно. - Они такие... просто ультра, настоящие инопланетяни... Господи, да Штаты это вообще единственное место где стоит жить. Нью-Йорк это одна сплошная вечеринка, одно большое произведение искусства - фильм, концерт, световое шоу, выставка картин и все это одновременно и все вместе. По несколько суток кряду... Нам с вами непременно надо пожить в Нью-Йорке, мальчики, в августе обязательно туда переберемся... Если бы я только так не любила так этот дурацкий старый Лондон, я бы точно жила в Штатах... Ирма снова обернулась к художнику: - Я хочу сделать то же самое здесь. Настоящий поп-арт, а не все эти скучные концерты. Представляешь какая забавная штука может выйти, Эрни? Начнем с афиш, ты должен нарисовать для моих мальчиков потрясающие афиши, а потом устроим перформанс. Ты оформишь целый клуб, устроишь цветовое шоу, и кино, снимишь фильм, чтобы его проецировали на стенку. Женщина засмеялась то ли от восторга от обширности своих планов, то ли над их обширностью. - А ты Фил? Что ты делаешь?
Фил Райли: Само собой, Эрни никогда не упустит шанса потешить свое французское парле. - в Райли проснулся простой английский парень, который не то что соседей по Ла Маншу и все что с ними связано, недолюбливал на каком-то генетическом уровне*, а просто не любил, когда не знает, о чем речь. Он едва успел проглотить спиртное, когда "космическая леди" уже переключилась на него: - Я останавливаю время, мадемуазель Ирма. Ловлю мгновения. - Фил сделал жест, словно нажимает на спуск фотокамеры. - И увы, теряю возможность запечатлеть в этом мгновении Вас. Безоружен.. - рыжий картинно развел руками, а про себя подумал, что последние месяца два имел дело только с теми, для кого течение времени остановилось навсегда. Если, конечно, не принимать во внимание rigor mortis и прочие неаппетитные прелести. *как говорил англичанин средних лет, из моих недавних знакомых, французов они действительно по факту существования недолюбливают "за высокомерие"
Шерли Брекет: - О ерунда - терпеть не могу свои фотографии... - Ирма протестующе замахала рукой как будто Фил и вправду хотел ее фотографировать. - А вот моя подружка не откажется... сейчас вас познакомлю... Она чертовски миленькая - наполовину гречанка, всю жизнь прожила на шикарной виле, на острове в Адриатическом море под надзором папаши-короля контробанды. Настоящая Рапунцель. А потом приехала на родину матери - и влюбилась... во все это, - Ирма помахала рукой вокруг. - Обрезала волосы и осталась в Лондоне. Такая прелесть.
Эрнест Верней: Эрнест послушно сделал пару коротких затяжек - сигаретка у Ирмы была с интересным вкусом - и вернул тлеющую "палочку здоровья" молодой женщине. - Вдохни поглубже, моя радость, и полетим на Марс вместе. Лично я уже готов к старту. Он провел кончиками пальцев по спине Ирмы, внимательно вслушиваясь в ее речи. Под пестрым ворохом милой женской ерунды, как всегда, скрывалась руда здравого смысла, медь и золото будущего успеха. И Эрнест не упустил главного, предложения насчет афиш было вполне серьезным. Что ж, затем он сюда и пришел, воочию посмотреть на ее "мальчиков". - Я нарисую все, что ты захочешь, и превращу этот клубешник хоть в космолет, хоть в филиал преисподней. Ты права насчет Штатов. Париж - это мавзолей, почивающий на лаврах былого величия, но вот увидишь: мы скоро встряхнем его так что мало никому не покажется... Эрнест набрал уже воздуха в легкие, чтобы обратиться к Филу с какой-то шуткой насчет фото, но тут его слух неприятно резануло слово "гречанка"... - Нет уж, увольте меня от Рапунцелей с Адриатики, терпеть не могу черномазых уродин. Греческие женщины - это оскорбление природе! Роб, еще джина! Прошли те времена, когда Афродита выходила из пены морской на берега Кипра, сейчас Греция населена отродьями лернейской гидры.
Фил Райли: - Верно. - поддержал Фил, который сам, конечно, никогда в Греции не бывал, но искушенному вкусу товарища решил сегодня доверять. - Куда вашей греческой гидре до этой вот пташки, например? - рыжий кивнул на девушку, которая только что обменялась приветствиями с блондинкой в радикальном мини, а теперь направлялась к стойке, грациозно избегая толкотни. Точеная фигура, мальчишеская стрижка, миндалевидные глазищи, от косметики казавшиеся еще больше, влажные губы - и больше ничего от Твигги в коротеньком платьице. Вместо блесток и ярких принтов - клешеные от колена брюки и блузка безупречно белого цвета. Расстегнутая ровно так, чтобы обозначить нежный очерк груди и ни следа бюстгальтера, но не позволить увидеть лишнего. Фил сглотнул.
Эрнест Верней: - О ком это ты? Эрнест резко обернулся, и от неловкого движения руки джин выплеснулся из стакана на темно-коричневые клеши художника. Он грубо выругался по-французски, но девушка, подошедшая к стойке, мигом отвлекла его от дальнейшего выражения эмоций по поводу проспиртованных брюк. "Хм, не зря Рыжий так впечатлился. Своеобразная штучка..."
E.Welthorpe: - Ирма, дорогая, чуть было тебя не потеряла..! Чересчур много знакомых лиц в этой компании незнакомцев... - она оперлась на стойку, но забираться на стул не спешила, - Как мило, джентльмены, что не дали моей подруге скучать в одиночестве. И что самое интересное, как раз с вами я еще не знакома.
Эрнест Верней: Эрнест слегка поклонился, иронически утрируя великосветскую манеру, и приложил руку к груди: - Простите грубого невежу, сударыня. Эрнест Верней, можно просто Эрни. У нас тут по-семейному, без церемоний... Позвольте угостить вас мартини или чем пожелаете. Он посмотрел на Фила и выразительно приподнял бровь: мол, наступай, дружище, не теряй времени!
Шерли Брекет: - А вот и Эрин, - Ирма запечатлела еще один воображаемый поцелуй, на этот раз на щеке девушке. - Что что ты там такое рассказывал чертовски забавное о лернейских гидрах, Эрни? ОФФ Я конечно не в теме, но мне как-то сдается, что на момент 1966 года модно прикинуться в Лондоне это еще прикинуться как "мод", а клеш все еще сугубо субкультурная вещь? "Хипповские" шмотки вошли в маскультуру через год что ли или два.
Эрнест Верней: - А ты меня, оказывается, слушала, радость моя? - усмехнулся Эрнест. - Что...ах, вот в чем дело! Стало быть, мисс Эрин и Рапунцель - одно лицо? Я полный кретин, мог бы и сразу догадаться! Он впился взглядом в лицо девушки, преодолевая желание зажать его между ладонями, и безапелляционно изрек: - Нет, вы не похожи на гречанку, совсем. И на англичанку тоже. Шерли Брекет пишет: "Хипповские" шмотки вошли в маскультуру через год что ли или два. Ну, кто-то же их вводил в моду, верно? :) Это случилось не за один день. Мой перс как художник не следует моде - он ее создает:))) Облазил сегодня кучу костюмных сайтов насчет моды 60-х, остановился все-таки на клешах. Очнь они в характере.
Фил Райли: Кто здесь нынче кретин - так это я - подумал Райли. Представился новой знакомой он неловко, про напиток переспросил, вместо того, чтобы светским жестом поднести даме что-нибудь настолько же убойное, насколько и вкусное.. Ничего удивительного, что Эрин, мимоходом легко коснувшись его плеча, переключила внимание на Эрни. Вот черт, даже имена у них были по-игривому созвучны.
E.Welthorpe: - Неужели на немецкую принцессу с косами в милю длиной? - на пронзительный взгляд Эрин ответила улыбкой; не поворачиваясь, взяла у Фила толстый бокал с мартини, повертела в пальцах. - А вот вы похожи на русского бомбиста. - она как-то незаметно передвинулась поближе, голос звучал почти шепотом - Не выпускайте пламя из ваших глаз, не то вмиг все тут сожжете.
Шерли Брекет: Ирма наклонилась к уху девушки и вполголоса произнесла: - Эрин, будь добра не уводи отсюда Эрни пока мои мальчики не выступят... ну или сделайте все по быстрому и возвращайтесь к началу.
Эрнест Верней: - Нет. На волшебницу Шалот, еще не разбившую зеркало, но уже заметившую Ланселота, - медленно ответил Эрнест и, подняв стакан, поцеловал холодное стекло. Можжевеловый хмель уже начинал бродить в его жилах, перемешиваясь в крови с первыми искрами возбуждения и азарта. Еще час-другой, и темная буря желаний полностью захватит его, заставив пуститься во все тяжкие в неистовом поиске забвения. - Насчет бомбиста вы не так уж далеки от истины, мисс... Эрин? Это ваше настоящее имя? Когда меня исключали из Сорбонны, коктейль Молотова, которым мы как-то попытались угостить загородный дом одного чиновного козла, был тоже поставлен в строку. Он наклонился к девушке и предложил: - На брудершафт? Мне хотелось бы перейти на "ты" прежде, чем "Крабы" разнесут нам всем головы своим звуком.
E.Welthorpe: Эрин покосилась на подругу, провела ей кончиком пальца по длинной шее и молча подмигнула. Не беспокойся, милочка. Повернулась к Эрнесту и, проигнорировав вопрос об имени, приподняла руку в ответном салюте. - На брудершафт!
Эрнест Верней: Художник продел свою руку со стаканом через согнутую руку Эрин и, не сводя глаз с женщины, так смело бросившей ему вызов, выпил до дна терпкое зелье. - Слово немецкое, обычай русский... Как хорошо быть космополитом, верно, Фил? Обняв девушку за бедра, он притянул ее к себе вплотную и нашел губами ее неподатливые, чуть прохладные и манящие губы.
E.Welthorpe: Эрин скользнула по его губам своими, прежде чем поцелуй стал глубже, изгиб в изгиб: горячий, как желание, поднимавшееся внутри, опьяняющий свежестью, как первый глоток воды в пустыне, только пробуждающий новую жажду. Где-то позади Райли выдохнул "*б твою мать, Роб, повтори еще..!" - где-то очень далеко, словно и впрямь на другой планете.
Эрнест Верней: Этот поцелуй мало напоминал обычные брудершафтные "чмоки", которых в жизни Вернея были десятки, если не сотни. Эрнест облокотился на стойку, почти уложив Эрин на себя, и, все крепче сжимая в объятиях хрупкое тело, отдался поцелую, как галлюцинации. Клуб, веселая толпа, многоголосый разноязыкий говор, ворчание Райли и похохатывания Ирмы, мерцающий свет ламп, запахи спирта, духов, разгоряченных тел и кофейных бобов - все это слилось в немыслимую, дикую смесь, подобную цветовым лабиринтам Пикассо или угловатым опиумным строчкам Кокто. Реальностью был только острый женский язычок, скользивший по его языку, подобно смертносному жалу, и прикосновение ее бедер. "Фил... ну что же ты... Втроем было бы интересней... Ирма... Спасибо тебе за приглашение... За приглашение..."
E.Welthorpe: Казалось, если поцелуй не прервется - они выпьют друг друга до дна, так же легко, как только что опустошили свои бокалы...а затем, кто знает, упадут бездыханными или схожие имена сыграют очередную шутку, и они возродятся друг в друге, познавая изнутри, ближе и полнее, чем это дозволено смертному? Она предпочла оставить вопрос без ответа. Не сейчас, сейчас требовало разрешения совсем иное, переливавшееся внутри них обоих, тягучее и сладкое как мед, жгучее, как адская смола. - Пойдем прогуляемся..? - губы Эрин отпустили губы Эрнеста и тут же невесомо поднялись по шее, прихватили мочку. - Ненадолго?
Эрнест Верней: Он только молча кивнул, уловив скорее движение ее тела, чем слова. Все его существо откликалось на призыв, на все, что она делала, и жаркий огонь охватывал чресла, заствляя забыть о том, что женщина-погибель мужчины, и что у этих отродий сатаны всегда на одну ловушку больше. Но доктор Шафхаузен не зря два года тянул с отца баснословные гонорары... Он наверняка похвалил бы Эрнеста за "правильное" желание. - Прости, старина, - обратился он к Филу. - Дама желает подышать воздухом. "Кажется, денек у тебя и впрямь паршивый... Ну ничего, ночка обещает быть долгой". Эрнест коснулся рукой плеча приятеля: - Присмотри за моим джином... И за задней дверью тоже. Я в долгу не останусь, ты меня знаешь. Ирма, дорогая моя, не волнуйся: мы не опоздаем к выходу твоих мальчиков. Он снова притянул к себе Эрин и зарылся лицом в ее волосы, вдохнул запах леса и цветущего луга, как будто подогревая захватившее его чувство. - Пойдем. переход в тему Подсобка ночного клуба
Фил Райли: - Ага. Дышите в унисон, говорят, способствует. - Райли отсалютовал очередным бокалом и обратился к Ирме. Покачиваясь, но все еще сохраняя остатки приличий, рыжий не наклонялся слишком близко, чтоб не дышать джином: - Увели Эрни, какая жалость. Но ничего, тр**нут и вернут, ему не впервой.
Шерли Брекет: Ирма потянула руку и ласково, почти по-матерински, потрепала рыжего по щеке. - Не грусти, мой хороший, это же свингующий Лондон - один ты утро не встретишь. Я бы сама с тобой подышала свежим воздухом, но Бени растроится, если опоздаем к началу. К тому же он такой старомодный. Не поверишь, Фил, он р-е-в-н-у-е-т. Ирма звонко рассмеялась. "Милый рыжик, но... взросленький уже." - Слушай, а чем таким странным от тебя пахнет? Это парфюм такой?
Фил Райли: - Ничего, тут пообвыкнет. - Фил нахально ухмыльнулся ей, и улыбка стала еще шире, когда Ирма спросила про "парфюм". - Новый. - со значением сказал Райли. - Называется "Сундук Мертвеца".
Шерли Брекет: - Ну нет, пусть уж лучше ревнует, это его ф-и-ш-к-а. В наше время если парень имеет "фишку" - он имеет все. У Эрни эти дикие матросские штаны, у тебя - тошнотворный одеколон. Нельзя быть крутым без фишки... Нам в этом отношении проще, - Ирма выпустила колечко дыма. - Девченка крута если у нее есть платье от Пако Рабана и то, на что это платье надеть. И без всяких фишек.
Фил Райли: - Х**ня. - хмель равязывал Райли язык, но сознание плыло куда-то не в ту сторону. - Что толку в обертке, если все они одинаковые. Одну раскатаешь или перепробуешь десяток таких - он повел подбородком в сторону стайки девиц, тоже изрядно подшофе - Никакой разницы.
Шерли Брекет: - Ну..у.., миленькие, вы там тоже не бог весть как отличаетесь, - Ирма бесцеремонно потыкала серебряным коготком в ширинку фотографа, - Не смотря на все ваши фишки. - Мальчики и девочки из разного теста, в том-то все и дело. Мы-то в курсе что там у вас... ну у кого-то получше, у кого-то похуже, но в целом разницы - не особо. Вот и ищем мальчиков с "фишками". Это что-то вроде коллекции монет. У моего папочки была такая... Целая комната занята витринами с всякими шилингами, пенсами. На них наверное можно было коробку сигар купить если отнести это все в магазин. Мелочь, одним словом, а вот коллекционеру интересно, что там на них нарисовано, когда они отчеканены... В таком вот роде. Ирма снова громко засмеялась: - А вы заглядываете под каждую юбку, надеясь найти там что-то новенькое. Это так трогательно. Реплика персонажа: "Циничная с*ка."
Эрнест Верней: От секса Эрнест почти совсем протрезвел, и когда они с Эрин молча шли по узкому коридору, чтобы вновь присоединиться к друзьям, в голове была только одна мысль: скорее напиться снова. "Жаль, что Пентисилея* отказалась от наркоты... Не иначе ей дали инструкции". Он поймал себя на том, что уже придумал ей прозвище - Пентисилея - случайные шлюхи не могли на такое рассчитывать. Он даже никогда не смотрел им в лицо. Но эта девушка тянула к себе, как магнит... В примеси ли греческой крови тут было дело, или в ее своеобразном андрогинном очаровании (да, мальчишеском, мальчишеском, ипусть доктор Шаффхаузен от злости слопает собственный галстук!), Эрнест не знал. Да и не хотел рефлексировать по этому поводу. В конце концов, он пришел сюда оторваться с Ирмой и ее мальчиками, и напиться с Филом до положения риз, и самое главное -напитаться темно-красной, густой, пульсирующей энергией музыки, чтобы немного позже выплеснуть ее на холст яркими мазками вдохновения. - Прошу, леди! - распахнув перед Эрин дверь, молодой человек галантно пропустил девушку вперед, но пошел за ней след в след, слегка удерживая за плечо. - Простите, дамы и господа, что заставили себя ждать, но в этих коридорах и переходах так же легко заблудиться, как в Хэмптон-Корте. Он огляделся по сторонам - по оживлению, возникшему среди молодежи, по замерцавшему свету стало понятно, что они едва не опоздали к началу концерта. Подмигнув Филу, Эрнест занял свое прежнее место. - Ирма, дорогая, твоя подружка действительно прелесть. Как думаешь, согласиться она быть моей натурщицей? Кстати, ты еще не сказала, согласны ли на это Бенни и "Крабы". ___________________________________________________________________ * царица амазонок, убитая Ахиллом под стенами Трои
Шерли Брекет: Ну все, пошли на взлет. Ща будет простыня, предупреждаю ))) Ирма не успела ответить, вернее ее голос заглушили радио-помехи, такие сильные, как будто здание клуба находилось где-то посреди грозы в центре Тихого Океана, а не в Сохо. Неожидано свист помех перешел в нечто, больше всего похожее на звук взлетающего реактивного самолета... И то и другое было не более, чем спецэфекты, призванные привлечь внимание публики. Очередная недавня "фишка" клуба - объявлять выступления ни со сцены, а через радиорубку. - А теперь свииингующий дааа свииингующий Лондон вы дождались да, угадайте кого? Только у насс - голос диджея, на неискушенный слух страдающего онейроидным синдромом*, а на искушенный - копирующий манеру амереканский радио-жокеев раздовался из самых неожиданных мест, чуть ли не из-под столиков. - ДА Только в Красной сове, бейби, мальчики и девочки, только у нас сегодня! Встречаем. Нью-йорская группа "Бен и Братья Крабы" Публика оживилась - мода на все амереканское еще не прошла и разрекламированные музыканты из-за океана могли легко стать звездами клубной сцены... где-нибудь месяца на два. Создавалось впечатление будто Ирма намеревалась использовать модную тему на всю катушку. Парни, вышедшие на сцену "Красной совы" как будто представляли все типажи "настоящего амереканца", как они рисовались жителю Лондона. Лидер группы Бен Уотер в своем коротком пиджаке, с фальшивым кокни-акцентом с которым он представил в микрофон себя и "Братьев Крабов" выглядил настоящим двухсотпроцентным "янки-дудль-денди" - очаровательный, чуть сторомодный типаж непосредственного провинциала. Ритм гитарист казался выходцем из прошлого дисятилетия - спортивный, подтянутый амереканский хомо-новус живое воплощение Маршеловского плана, кока-кольное причастие старой Европы. Сологитарист напротив выглядил продуктом нового времени - подобные ему все чаще мелькали в выпусках новостей, и на страницах газет. Болезненно худой, длиноволосый этакий дикарь из малоизученного племени. Как будто всего этого мало - негр с бас гитарой, латинос за ударной установкой... Очевидно Ирма покривила душой, сказав, что обратилась к Вернею только ради шутки. Пожалуй только художник мог как-то сгладить не предусмотренный коммический эфект, который вызывали "Братья Крабы" на сцене (только усилевшийся, когда к группе на второй песне присоединился индус с ситаром). "Господи ты боже мой. Почему эти люди собрались вмесет? Что у них общего?!" Впрочем, звучали браться "Крабы" лучше, чем выглядили. Четкий ритм, поддерживаемый бас-гитарой "вытаскивал" возможно не самые вертуозные мелодические изыски. У вокалиста оказался неожиданно высокий, скорее эстрадный, чем рок-н-рольный голос, а у сологитариста напротив - чуть хриплый, сильный блюзовый, как говорят за океаном - "хаскивойз". Выходило так будто бэк-вокал создавал будто темный звуковой задник, по которому звонкий тенор Бена высверкивал как драгоценные камешки на черном бархате. Хороший ритм, необычный вокал, странный вид, тексты - легкие, под стать вокалу Бена, с россыпью блесток словесных игр... Да всего этого вполне хватало, чтобы занять Лондон месяца на два. Так по крайней мере можно было заключить после двух первых песен. ______ * растройство речи
Эрнест Верней: Эрнест присвистнул, когда "мальчики" Ирмы в полном составе вывались на сцену клуба, и в очередной раз смахнул со стойки злосчастный стакан джина, который разлетелся вдребезги. Досадливо махнув рукой на разворчавшегося бармена - мол, запиши на мой счет и не мешай слушать - Верней подался вперед, вглядываясь в "Крабов", как в кусочки мозаики или в картину Пикассо, чтобы, следуя за ариадновой нитью цвета (а в данном случае еще и звука), увидеть и разгадать целое. У Ирмы был не только стиль, но и потрясающее чутье на таланты... Сказать, что мальчики были впечатляющими - это ничего не сказать. Особенно соло-гитарист, с этим его "уау", чуть хрипловатым, странным для галльского уха Эрнеста, но волнующим и диким, как архаическая песня шамана. Но и чернокожий бас... дааа. И барабанщик у "Крабов" был просто улетный. Перерыв в песнях наступил как-то уж очень быстро - казалось, парни едва взяли несколько нот, но музыка словно растворилась в воздухе, проникая сквозь поры в кожу и растворяясь в крови. - Дикое племя... - тихо проговорил Эрнест и обернулся к Ирме и Филу. - Где ты их откопала, детка? На Юпитере? И, не дожидаясь ответа, обратился к Рыжему: - Улетные ребята.
Шерли Брекет: - Я же говорила тебе, Эрни, что они просто _спейс_, настоящие марсиани. Ну что будешь, будешь делать им шоу? И не дожидаясь ответа художника, Ирма замахала в воздухе своей микросумочкой, завизжала не хуже какой-нибудь старшикласницы на концерте Ролингов: - Бен, Бениии!! - Спасибо, куколка, спасибо бейби... Дико прикольно и круто у вас тут выступать. - Уотер рассыпался в микрофон воркотней не хуже диск жокея. Пальцы его между тем в каком-то лихорадочном волнении метались над клавишами синтезатора, как будто продолжали играть неслышимую мелодию. "Какого хрена, ни х*я бл*дь не круто." Шерли облизал соленые от пота губы. Куджи обирнулся к нему через плечо и кивнув в сторону Бена произнес одними губами: "Закинулся с*ка". "Ну да, Бену сейчас все супер-друпер." А супер-друпер вовсе не было. Шерли чувствовал это как стекло или скорее тонкую пленку из мыльной воды. Да, они будто находились внутри мыльного пузыря - прозрачные стенки отделяли их от тех, кто собрался в зале. Музыка, слова, все, что происходило с ними кружило по сцене как сигаретный дым, если его по тонкой бумажной трубочке выдуть в такой пузырь, но не находило выхода туда, к сидящим за столиками, слоняющимся по залу, к танцующим у сцены... - Птицу, - Шерли коснулся легонька плеча Бена. Эта песня стояла в репетиционном списке дальше, Уотер поморщился, но все таки залистал листы на пюпитре синтезатора. - "Мертвую птицу", - подтвердил он остальным через плечо. "Крабы" заиграли тягучую блюзовую мелодию. Звук шейкера походил на шелест дождя по крыше, на шорох в стене старого дома, на тиканье стеных часов... Соло гитара звучала негромко, будто издалека, как звук, который смутно различаешь где-то где-то за стеной и надо напрячь слух, чтобы понять откуда именно он идет. Четкий, сухой звук ритм гитары и обертона баса как будто отгораживали, прятали его. Сологитарист вышел к микрофону у края сцены и неожидано вовсе прекратил играть. Глухой с хрипотцой голос будто толкнулся в микрофон, это походило на струйку сигаретного дыма, нечайно выпущенную в лицо: "Это город мертвых. Я - мертвая птица. Третий круг под землей, пятый час ночи." Шерли прикрыл глаза, чтобы не испугаться, не потерять это чувство, эту песню, этот голос, который вот сейчас с размаху нужно будет кинуть в зал... Он вызвал в памяти дохлую чайку в воде у причала Острова свободы* - помятое, убогое тельце, болтающуеся среди прочего мусора. - "Что поделаешь, мне опять это снится - Сплетенные пальцы - как сгоревшие перья." Музыка становилась резче, ритм, поддерживаемый теперь еще и выступившими на первый план ударными: - "Мне сказали: "Лечись . это слабые нервы." Пятый круг на воде, третий час суток. Это город мертвых, я - мертвая птица." Неожидано на припеве вступили клавишные, как будто подхватив, как порыв попутного ветра мелодию, понесли ее мерцающую, однообразную, дальше, дальше : - Полет над асфальтом, не знающим снега, Полет между стен, не видевших солнца, Беззвучный полет на раздавленных крыльях Где же выход? Я - мертвая птица… Теперь высокий голос второго вокалиста, вступившего в припеве, звучал как какое-то потустороннее эхо - будто передразнивая, обманывая, обещая. Шерли почувствовал дрожь, идущую от затылка по спине, когда волна музыки за его спиной достигла апогея, накрыла его с головой, заставляя его выплывать в этом море звуков, опираясь только на собственный голос. Он распахнул глаза и понял, что получилось - преграда исчезла. Нет не было еще не сопереживания, ни восторга, ни негодования, но было внимание. Была растеренность под этим напором, водоворотом звуков, уносящим в зал вместе с его голосом дохлую чайку, узкие давящие громады домов города там, по другую сторону океана, черные, нависшие над водой, пахнущей тухлым яйцом, стены промышленных кварталов здесь, в Лондоне. Одинаковые утра в промозглых квартирах, где надо кидать монеты в счетчик отопления, небо которое так часто бывает серым, что ты забываешь, какого цвета оно должно быть; горький растворимый кофе, еда которую ешь от того, что дешевая; люди с которыми здороваешься потому, что соседи; разговоры, которые ведешь от того, что нужно... У каждого свои сгоревшие крылья... "- Это город мертвых. Я - мертвая птица. Я открываю глаза, чтобы проснуться, Чтоб увидеть вокруг знакомые лица, Чтобы выпить свой утренний кофе, Чтоб сделать свой сегодняшний выбор. Я открываю глаза, чтобы увидеть - Это город мертвых. Я - мертвая птица." "Вот теперь, бл*дь, вы будете нас _слушать_." Музыка казалось теперь закрутилась тугой спиралью, набухла силой, вопреки мрачным словам: "- Полет над асфальтом, не знающим снега, Полет между стен, не видевших солнца, Беззвучный полет на раздавленных крыльях Я - мертвая птица, отсюда не выйти!" Повинуясь странному порыву, Шерли вдруг рассмеялся на последних словах в микрофон - хрипловато, чуть нервно и произнес, выдухнул в волны затухающей музыки: - Этот город погряз в грехе. ____________ * Остров свободы
Эрнест Верней: Пока "Крабы" подстраивали инструменты и переговаривались, выбирая следующую песню, Эрнест позволил себе отвлечься на собственные мысли и украдкой бросить взгляд на Пентисилею... но передышка была недолгой, совсем недолгой. Со сцены зазвучал блюз. Мрачноватый, не предвещающий ничего хорошего, как сбивчивое пророчество городского сумасшедшего. Хрипловатый голос солиста ударил по раздраженным нервам раньше, чем слова песни проникли в сознание. И в следующий миг Верней ощутил, как его захлестнула темная волна, а горло сжалось - сжалось, как будто сдавленное жилистой рукой гитариста: "Эй, ты! Слушай. Слушай, мерзавец. Это к тебе мы обращаемся." - О, да, - пробормотал Эрнест и провел дрожащими пальцами по лицу. - Я слушаю... Вы, ребята, знаете, о чем говорите. "- Это город мертвых. Я - мертвая птица. Я открываю глаза, чтобы проснуться, Чтоб увидеть вокруг знакомые лица, Чтобы выпить свой утренний кофе, Чтоб сделать свой сегодняшний выбор. Я открываю глаза, чтобы увидеть - Это город мертвых. Я - мертвая птица." На каждом слове, на каждом звуке его душу словно резали ножом, полосовали нестерпимые воспоминания - и в судороге боли рождалось невыразимо прекрасное чувство сопричастности. Сопричастности обреченных.
E.Welthorpe: Она не слышала, как Эрнест говорил о ней с Ирмой, не видела, как разлетелось вдребезги стекло, о которое наверняка кто-то изранится сегодня, нечаянно или даже нарочно. Эрин исчезла в уборной, чтобы подправить размазанный макияж, зализать укус на запястье, спрятав его под рукавом блузки, и появиться снова, свежей и бодрой как прежде, только едва уловимый запах, следовавший за ней, мог бы напоминать о том, что произошло между ней и Вернеем. Она вышла в зал как раз вовремя, чтобы услышать первые аккорды "Мертвой птицы" и глуховатый голос вокалиста нашептывал о промозглых утрах в городе, где никогда не бывает видно звезд, о темной воде каналов, которая равно принимает в себя сигаретную пачку, засохшие цветы, мертвую птицу и человеческий зародыш, о потоке суетливой серости, который, если повезет, удается покинуть после первых лет двадцати - жить быстро, умереть молодым - , а нет - так и кануть в общую водосточную трубу. О тех, кто к этим двадцати годам пережил уже несколько жизней и смертей. А ей самой напомнил о сумрачной комнате, о тенях, перекрещеных на стене и неумолчном звуке уходящего времени Этим ходикам в доме особый почет, ни кукушка в них не жила, ни сверчок, стрелки были размечены лунным лучом по новейшей своей границе. Что ни ночь - они начинают отсчет, время капля за каплей со стрелок течет и секунды шепчут так горячо, вызывая в памяти лица. Сколько лет меж пальцев бежит песком, сколько в прах рассыпалось лепестков, сколько тех, кто не был тебе знаком, но успел навсегда проститься...
Шерли Брекет: Едва затих последний аккорд "Птицы", как Винсент - нутром чуя, что нельзя отпускать, упускать - снова начал отбивать ритм. Через секунду его "догнали" Куджи и Митч. Звук летал у Шерли за спиной как мячик, джем - то ли перебранка то ли подначивание. В башке у него еще хлопала крыльями дохлая птица. А навстречу, из зала будто поднималась волна и она и этот нарастающий ритм рок-н-рола за спиной сейчас, вот сейчас должны столкнуться на авансцене прямо где-то над его, Шерли, головой, прямо на нем, в нем... И он не выдержал, отступил назад, влился в общую перебранку инструментов, оставляя Бена с этим один на одни. "Пинбол-рок-н-рол". Пусть девушка ушла к другому, пусть нет ни работы, ни денег, мир катется к черту, этот фрик лупит по кнопкам пинбольного автомата день деньской. Он чемпион района. Уотер, находящийся очевидно на гребне своего химически-адреналинового психоза, колотящий как безумный по клавишам синтезатора, и выглядил сейчас как герой этой песни.
Эрнест Верней: Надтреснутое рыдание блюза перетекло в угарный рок-н-ролл - ритм нарастал, и пространство клуба все сгущалось, напитываясь токами музыки, как грозовая туча - электричеством. Не глядя на на Эрин, Верней нащупал ее руку и потянул за собой: - Пойдем-ка встанем поближе... Пусть страждущие глотнут спиртного, а "здесь магнит попритягательней". В тот же миг он словно раздвоился и увидел себя стороны - расхристанного, со спутанными волосами, услышал пустую, некстати сказанную фразу, и почувствовал, что он лишь мертвая птица, распластанная на воде чайка, увлекаемая мутным потоком к последнему пристанищу. "Черти, черти... Черти они, а не Крабы". Не выпуская руки Эрин, он двинулся к сцене, прокладывая путь в людском водовороте и толкая тех, кто не желал пропускать - и вот они оказались в первом ряду зрителей, прямо напротив микрофона. Звук бился в уши ревом первозданной стихии, и каждая клетка тела отвечала напряжением... В мерцающем свете софитов "Крабы" и впрямь выглядели не то чертями, не то тенями - но в любом случае, они не были простыми смертными людьми. Черные грифельные силуэты на лимонно-желтом фоне задника. Он уже знал, как будет выглядеть первый плакат.
Фил Райли: Райли рассмеялся тоже. Вот стерва, чертова стерва, была б ты помоложе лет на десять,я бы показал тебе "фишку"..! - А внутри различий и того меньше. - вдруг ядовито отозвался в нем полицейский фотораф - Кости, потроха да дерьмо, что мальчики, что девочки - все едино. Он снова отвернулся к стакану и поднял голову лишь тогда, когда рядом возник взъерошенный Эрнест, а над сценой замерцало, возвещая пришествие "Крабов". Гречанка куда-то пропала, что и следовало ожидать. То ли джин подействовал на него так странно, то ли в мозгах и без того начался разброд, но Фил чувствовал себя словно бы перед стеклянной стеной, отделявшей от него происходящее. Он почти не слышал музыки и тем более не раличал слов, но отчетливо видел как толпа в клубе, прежде состоявшая из множества разнородных спиральных островков, постепенно слилась в единую, вибрирующую массу и потекла к сцене. "отсюда не выйти, не выйти..." Мелькнуло рядом белое пятно, Эрин возникла из толпы, так же как все, устремив глаза на сцену, ее губы беззвучно шевелились. Фил протянул было руку, но Верней успел раньше, повел к сцене, где уже билась новая песня.
Шерли Брекет: Теперь они гнали почти без перерыва - одну песню за другой, а там где случались паузы их заполняли бесмысленные речетативы Бена. Это было как с выпивокой, когда доходишь до какой-то кондиции когда уже нельзя _прекращать_ и если остановишься уже покатишься, покатишься вниз в тошноту и безостановочное головокружение. Это впрямь быль довольно едкий коктельчик - из словесных игрушек песен Уотера и психоделичных теней из песен Шерли. Но за этой точкой невозврата публики стало уже все равно что глотать. Ирма оставила Фила за стойкой и пробилась к сцене, мимо танцующих, туда где за кулисой стоял представитель клуба. Женщина дернула его за край рукава. - Сколько ты им даешь на бис? - Две. - Три. Что там с контрактом? Ладно спрошу у Ричи. Мужчина дождался перерыва между песнями, слегка выступил из-за кулисы, показал музыкантам три пальца правой руки, а левую медленно опустил вниз - мол, закругляйтесь. Ирма из-за его спины показала четыре растопыренных пальца. "Крабы" заиграли последнию песню из репетеционного списка.
E.Welthorpe: Мальчишки, совсем еще мальчишки. Сами едва ли сознающие свою власть над теми, кто сейчас слушает их, впитывает музыку кожей, вдыхает пополам с сигаретным дымом, узнает себя в каждой строчке. Эрнест продолжал держать ее за руку, даже погруженный в собственные мысли; Эрин чуть сжала пальцы, все еще глядя прямо на сцену. - Маленькие демоны. Единственное, что их сдерживает - то, что они пока еще и сами поддаются собственной ворожбе
Эрнест Верней: Музыка оборвалась, на миг повисла звенящая тишина, но зал тут же взорвался свистом, аплодисментами, женским визгом... Люди кричали что-то неразборчивое, вскидывали вверх руки, и бешено бисировали, требуя от "Крабов" играть снова. - Птицу! Птицу! - скандировало несколько человек, сбившихся около сцены плотным гуртом, и тянущих руки к музыкантам, словно увечные, просящие исцеления у бродячих проповедников. Эрнест остался стоять на прежнем месте, удерживая подле себя Эрин, и смотрел на сцену, на силуэты американских парней, как на разрозненные части ожившей картины, которую еще надлежало собрать воедино - и сотворить нечто новое. - Черти. Им надо играть не здесь...В притонах Сохо крыльям не развернуться.
E.Welthorpe: - Перед кем же им играть? Их публика не из тех, кто трясет бриллиантами* в знак одобрения. ______________ *на выступлении в театре Принца Уэльского (1963г) Джон Леннон обратился к залу: "те, кто сидит на местах подешевле - хлопайте в ладоши. остальные могут побренчать бриллиантами"
Эрнест Верней: - На улицах, детка, на улицах. В портах и на площадях. В рабочих предместьях. У заводских проходных и в рабочих клубах...Здесь им не место. Если только это все не дешевый маскарад, прикрывающий чертову буржуазность. Эрнест скрестил руки на груди, взгляд его стал жестким и почти неприязненным.
E.Welthorpe: Эрин качнула головой: - Даже если бы им и хотелось, думаешь Ирма им это позволит? Не раньше, чем ей надоест новая авантюра. Или новый любовник. Девушка глянула на Эрнеста искоса, оценивая перемену. - Так проверь их на буржуазную вшивость. Прямо сейчас, пока не заездили голос души ради публики.
Эрнест Верней: - А что тут проверять? - усмехнулся Эрнест. - Все просто... Если все по-настоящему, им никакая Ирма не указ. Птица в клетке не поет, она смеется от злости. Он взял девушку за плечи и вплотную прижал к себе, до боли стиснув в объятиях: - Ну а как насчет тебя, пташка? Тебе правда нравится то, что они делают , или ты восторгаешься, но ни черта не понимаешь, и в глубине души считаешь все это полной х..той? Ваше женское племя лжет как дышит.
E.Welthorpe: - Считать себя бунтаркой, потому что не постеснялась увести парня трахаться в подсобке - вот это была бы х*ета, Эрнест. - матерные слова звучали у нее с интонацией терминов искусства. - Ждать, пока к нам спустится гуру и за ручку проведет к нирване - это х*ета. А так, как эти мальчики, ткнуть человека носом в его собственное нутро, и проорать этому миру "е*л я твои законы через колено" - это да, это мне нравится.
Эрнест Верней: - Неплохо, - проговорил он. - Очень неплохо. Хлестко и зло. Но мне сдается, девочка, что ты пи....шь. Это не женские темы. Верней выпустил ее и снова повернулся лицом к сцене. - Иногда я думаю, что один хороший трах стоит всех поэм, опер, книг и картин на свете. Но временами случаются мазки и строчки, которые заставляют в этом сомневаться... И забрасывают в нирвану скорее, чем проповеди какого-нибудь е...го гуру.
Шерли Брекет: - Птицу, птицу! - орали из зала "Вашуматьбл*дьбл*дьвашумать" Шерли почти задохнулся от восторга. Они хотели слышать _его_ песню. Песню которую он сам счетал сейчас самой хорошей своей песней... Ему вдруг захотелось, чтобы Куджи или кто-то еще из ребят похлопал его по плечу, подтолкнул вперед к микрофону... Но это было то, что нужно сделать самому, шагнуть туда вперед, под этот напор, позволить себя... сожрать. Куджи уже начал тихонько наигрывать вступление, Шерли вышел на авансцену, коснулся струн гитары... Его будто захлестнуло теперь ответной волной из зала, их всех захлестнуло. З а б и р а л о. Первый же припев превратился в джем - гитары, клавиши, голоса заперекликались, ведя по очереди, творя, делая то, что называется блюз... К концу песни Бен, которого от всего этого видно забрало окончательно - рискуя осипнуть заорал в микрофон не хуже чайки. От этого вопля Шерли заколотило дрожью, ему и так мало было уже надо. Без всяких стимуляторов он уже чувствовал все происходящее как "трип", понимая прекрасно, что ни зги он уже не видит на самом деле из-за залепивших лицо потных прядей волос, он в то же время как будто знал _каждое_ лицо в этом зале. "Я у каждого у них в башке... я у каждого из них сейчас в башке" - Я - мертвая птица. Отсюда не выйти. Дальше их с Беном голоса заперекликались уже без слов, охрипая, колотясь о стену звуков - о соло ударных, о гудение баса, о истерику клавишь, о сухое потрескивание шейкера, о волны ритма гитары Куджи...
E.Welthorpe: - Пусть тогда будет по-женски. - Эрин дунула в облачко сигаретного дыма. Все познать, представая маняшим злом, рисовать по венам битым стеклом, а дурман, вкус коего не знаком, не придуман еще и точка. На три дня в притон превратить свой дом, с фонарем Диогеновым рыскать в нем, и проклясть их всех, и забыться сном... И очнуться от боли ночью. Между стен метайся, меряй круги, от девятого к первому пробеги, вспоминай как снова крылья твои прорастают сквозь позвоночник... На сцене мальчик тронул гитару и музыка хлынула в зал снова, непредсказуемая в перекличке инструментов и голосов, уже сорванных, потащила наружу из клуба, на ночные улицы, погнала... Эрин запрокинула голову и подхватила - Этот город погряз во грехе..
Эрнест Верней: Эрнеста затрясло в ознобе, пробрало до костей, как будто он стоял раздетым на ледяном ветру - при первых же аккордах "Птицы", при первых же нотах, выведенным хрипловатым, рвущим душу голосом солиста... Он вытащил из кармана блокнот и грифельный карандаш: единственное, что могло сейчас ему помочь, надежнее, чем джин, забористее, чем наркота, блаженнее, чем самый крышесносный оргазм. Это касание карандаша к бумаге. Линии и штрихи ложились одна за другим, переплетаясь, обозначая худую мальчишескую фигуру, состоящую из одних только острых углов, спутанную гриву волос, блестящие глаза. И голос, голос... Как нарисовать голос?! "Мальчик искал свой голос, спрятанный принцем-кузнечиком... Лорка смог это написать, значит, это можно нарисовать" - Этот город погряз в грехе. Еще несколько росчерков, и вот она - мертвая птица... Мертвая птица, спрятанная в пока еще живом юноше, ведущем на гитаре безумную мелодию.
E.Welthorpe: Город мертвых.. город мертвых, мертвыххх... Толпа сомкнулась вокрух Эрин, десятки разгоряченных тел покачивались в рваном ритме музыки, и сквозь духи, алкоголь и пот, сквозь приторный дух выкуренной "травки" и острый запах недавнего секса она чуяла тлен. Молодые, красивые лица покрывались морщинами, обвисали брыжами, сутулились плечи, ссыхались под модным платьем чьи-то груди... И только те, на сцене, сейчас настоящие, истошно живые, бросившие себя в этот мертвый город, как зажженную спичку в старый колодец, чтобы через мгновение погаснуть, быть перемолотыми в челюстях безумного Лондона, но это мгновение будет стоить сотни пустых жизней. - Отсюда не выйти..! - она кружила по залу и шептала это каждому, кого успела коснуться - погладить по щеке, обжечь дыханием висок, прикоснуться к губам, стиснуть ладонь. На секунду возникла перед Филом, рассмеялась ему в лицо и растворилась в темноте.
Шерли Брекет: Музыка стихла наконец, зал взорвался воплями, свистом. Шерли расслышал как несколько голосов у сцены проскандировали: "Этот город погряз в грехе", как будто эхо вернуло к нему брошеную в зал фразу... Представитель администрации в кулисе скрестил и снова развел руки, показывая, что все, лимит исчерпан - как потом оказалось они играли "Птицу" почти четверть часа. Ирма за его плечем согласно закивала - эта женщина прекрасно знала - уходить надо, когда еще хотят, чтобы остался. - С вами были "Бен и браться Крабы"! - Бен выдал какой-то немыслемый пассаж на синтезаторе и отвесил в зал поклон. "Уже? Уже все." Шерли все не отпускало, рубашка у него на спине насквозь промокла от пота, во рту пересохло, но внутри еще бродила, колотилась музыка, которой было наплевать на физическую усталость. Ему все еще хотелось туда, туда, в каждого в этом зале, стать музыкой в каждом в этом зале... Когда они спускались со сцены, Шерли почувствовал, как ладонь Винсента украдкой скользнула ему по пояснице. Очевидно в колумбийце так же, как и в нем все еще не умолкала музыка, и он знал как ей найти выход... - Ты чудо, чудо, прелесть. Бени... Уааа, - Ирма в буквальном смысле повисла на шее Уотера, - Зацелую всего... Они оба буквально впились друг в друга, руки Бена заскальзывали под серебристое миниплатье так, как будто они с Ирмой собирались заняться этим делом прямо тут, на ступеньках. Очевидно Бени имел примерно те же соображения, куда деть музыку, которая внутри. - Подожди... ну подожди... Бени, Бени, Бени, - Ирма отцепилась от любовника, - Я сейчас вас кое с кем познакомлю, пойдем потом все вместе праздновать... Эрни, Эрни где ты там? Женщина увидела в толпе у сцене художника и замахала ему, подзывая поближе.
Эрнест Верней: Эрнест, не сводивший глаз с музыкантов - его все еще трясло в ознобе, боль и восхищение порождали странный коктейль из эйфории, тоски и возбуждения - не пропустил знаков Ирмы, и направился к ней, пробираясь через толпу точно таких же расстроенных, восхищенных и возбужденных людей, павших жертвой ритма стиха и огненного пульса музыки. Пентисилея куда-то исчезла, ее закрутило в этом водовороте безумия, и она позволила тьме поглотить себя... На миг он даже усомнился, была ли рядом с ним реальная девушка - или только одно из его бесконечных видений. "Я потом подумаю об этом... Не в городе мертвых". - Вот он я, Ирма, весь к твоим услугам. И прими поздравления, дорогая. Это была наикрутейшая идея. Никогда этот клуб такого не слышал. Он наугад протянул руку одному из парней и представился: - Эрни.
Шерли Брекет: - Куджи, - музыкант крепко тряхнул протянутую руку. - Слушай, Брекет, что за ерунду ты там понес про грех, в конце "Птицы"? - Бену приходилось почти орать, чтобы перекрыть новую порцию помех, раздавшихся из развешенных по залу приемников. Крик правда выходил сиплым. - Что это за протестанские штучки, учитывая, что вы с Винсентом тискаетесь по сортирам, а? "Да какого хрена!" На него _накатило_ разом... Он рванулся к Уотеру. - Урою бл*дь! Бен попятился: - Шерли, ты чего, я шучу же, хей, ты чего. - Да засунь свои еб*ные шутки... - Да тише, малыш, - Митч осторожно, но со знанием дела перехватил Шерли сзади под локти, - пойдем лучше пива выпьем. "А ведь ему и вправду кажется, что это ох*еть как забавно..." Ярость отхлынула так же как накатила - разом. Снова собралась в тугую струну от паха до солнечного сплетения... Музыка. - Ладно, пошли что ли. - парень высвободился из рук басиста и направился к двери в "курилку" за сценой. - Извини, Эрни, просто мы все на взводе, - Куджи кивнул вслед Шерли.
Эрнест Верней: Эрнест понимающе усмехнулся. - Все в порядке, Куджи. Разыгравшаяся сцена его не удивила, для общаг и молодежных коммун Латинского квартала они были столь же привычны, как омлет на завтрак. Не говоря уж о "пчелиных сотах" Монмартра, где обитали художники и музыканты. Дрожь, натянутые нервы, клокочущие недра, переполненные адреналином, ритмом и рифмами, ежесекундная готовность мозга принимать телеграммы из Космоса не способствовали миролюбивому настрою. Следовало похвалить "Крабов" за выступление, рассыпаться в комплиментах солисту, сказать что-то вроде "вы круты до невозможности, парни" - но Вернею не хотелось изрекать досужие банальности. Они сыграли классно и знали это. И последнее, что было им сейчас нужно, это обсуждение всяческой лабуды вроде шоу, постеров и контрактов. - Предлагаю для начала пропустить по стакану чего-нибудь покрепче пива. За ваш успех и за знакомство. Верней бросил вопросительный взгляд на Ирму: она была здесь хозяйкой, вот и Бен смотрит на нее жадными глазами, пусть и распоряжается. Надо было еще найти Фила и заодно выяснить, куда же подевалась новая подруга... Мысль о ней отозвалась щемящей нотой в глубине сердца - как стон чайки, но играть на этой струне было совсем не время.
Шерли Брекет: - Покрепче? С удовольствием продолжу чем-нибудь покрепче... если ты угощаешь, - засмеялся в ответ Куджи, - А пока начнем с пива, пошли. Ирма как-будто подтверждая приглашение последовать за кулисы вместе с компанией потрепала Эрнеста за локоть. В курилке Шерли плюхнулся прямо на пол, придвинул к себе поближе один из двух ящиков пива полагавшимся им "за счет заведения". Первую бутылку он влил в себя винтом, не ощущая вкуса, только приятную прохладу в соднящем горле. "Какого хрена..." Глядя на голдящих "Крабов", ввалившихся за ним следом, Шерли кривовато усмехнулся. "Самое дебильное, что не могу понять на что злюсь. На то, что Бен не вьехал... ну или сделал вид, что не вьехал причем там грех? На то, что Винс - трепло? Или на то, что при каком-то левом ирменном дружке обсуждают, что я делаю со спущенными штанами..."
Эрнест Верней: - Угощаю всю компанию, я думал, это и так понятно. , - отозвался Эрнест. - Каждому его любимое пойло в любимом количестве... Но сначала предохнуть, вы, ребята, дали сегодня прокашляться всему Сохо. Войдя вслед за музыкантами в "курилку", он прислонился к стене, чтобы не увеличивать толкотню в и без того тесном помещении, и с благодарностью кивнул Бену, когда тот передал ему открытую бутылку. Пока Ирма весело щебетала со своим мальчиком, у Вернея было время осмотреться. "Крабы" уже стали для него не просто музыкантами, чье выступление он слушал почти в экстазе: он забрал их в себя, как части мозики, поместил в пространство будущих рисунков, он изучал пластику движений, жесты, звучание душ этих молодых людей, все то, что впоследствии по-своему изобразит его карандаш. Солист группы - тот самый, что пел "Птицу" - сидел на полу с таким видом, как будто сам черт ему не брат, лицо его было усталым, а глаза - далекими, словно он всматривался в горизонт, читая одному лишь ему понятные знаки. "Отсюда не выйти". Эрнест тронул Куджи за плечо, взглядом указал на парня: - Как его зовут?
Шерли Брекет: Стенка за спиной слегка вибрировала - очевидно веселье в зале продожалось уже судя по всему под какой-то хит "Kinks". "Прошвырнуться что ли... Винс следом увяжется... я не в настроение" Это все равно надо было куда-то из себя деть - залить ли алкоголем, чтобы отрубить вместе с телом, выгнать вместе с потом на танцполе, выстрелить вместе с семенем, выблевать, выпустить вместе с кровью из разбитого в драке носа... Все равно - главное выпихнуть из себя... эту музыку. "Я бл*дь как... как... джанки закинувшийся кодеином* Мне тупо "надо добавить."" - Как его зовут? - Ууу? - гитарист проследил взгляд художника - Шерли, Шерли Брекет... Шерли раслышал свое имя и обернулся: - Куджи, чувак как тебя... Эрни, пойдем прошвырнемся по залу? - Хэй, мальчики, мальчики, - Ирма наконец отлепилась от Бена, с которым они целовались в засос с того момента как оказались в курилке, - Вы знаете кто такой Эрни? Он художник, типа Энди и он будет делать вам шоу! "Бл*дь... Эти двое отпадают. Сейчас Куджи в него вцепется клещами с этим шоу." Шерли почти против воли перевел взгляд на Кришнамурти. Индус сидел чуть в стороне от всех и выглядил невозмутимым как деревянный индеец у входа в табачную лавку. "Безмазово" - Кришна, эй Кришна, пойдем попрыгаем. ________ * кодеин - опеумоседержащее лекарство от кашля, используется опиумными наркоманами чтобы слегка снять абстинентный синдром
Эрнест Верней: - Подожди с шоу, Ирма, дай познакомиться. А то я такого нарисую, что Брейгель с Босхом уссутся от страха. Вам, парни, наверное нужны менее радикальные постеры. Его никто не слушал - каждый из ребят был погружен в свое: в наркотический транс, в азарт и вожделение, в тоску, знакомую каждому, кто хотя бы раз соприкасался с той музыкой сфер, что зовется творчеством. Но это было неважно. Картина уже писалась, цвет перемешивался с музыкой в страстном и жестком соитии, и нужно было только одно, следовать за натурой. Эрнест сделал шаг вперед. Брекет тем временем заговорил с востосчным парнем, назвал его Кришной. "Кришна... Умереть - не встать. Где Кришна, там и Шива, где Шива - там и она... Прекраснейшая. "Отсюда не выйти". -Шерли... Пойдем на танцпол. Здесь мы сейчас все задохнемся.
Шерли Брекет: Ирма с фальшивым неодобрением погрозила художнику пальцем. - Лентяй. Ну раз так, мы с Бени тоже пойдем... - на этом месте она сделала легкую паузу, - потанцуем. Приезжай к нам завтра вечером, я тебе позвоню, адрес продектую. Очевидно Ирма внутренним чутьем уже сообразила, что Эрнест попал на крючок собственного вдохновения. А может временно сценическая карьера "Крабов" исчезла из сферы ее интересов. - Нет, Шерли, я не в настроенье, извини, - Кришна доброжелательно улыбнулся, но парадоксальным образом это выглядило так, как будто он отодвинулся еще на пару метров подальше. "Да я же бл*дь только потанцевать зову..." Впечатление было настолько отчетливым, что Шерли едва сдержался, чтобы не озвучить эту мысль. - Ладно, двинули, - он резко поднялся подхватывая из ящика пару бутылок. Ирма с Беном исчезли за дверью первыми, Винс тоже куда-то слинял. Через минуту оказалось, что в курилке остаются только Митч и индус. "Надо будет сунуть сюда нос через какое-то время, они наверняка раскурятся."
Фил Райли: - Хей, Эрни! - Когда Верней опять появился в поле зрения Фила, у того с каждой стороны уже висело по хохочущей блондинке. Рыжий был окончательно пьян, по этому случаю разгульно весел, а потому не сразу определил, что рядом с Эрнестом - один из "Крабов". - Оп-па. Извини, чувак, не знал, что ты будешь... захватил бы еще одну пташку. - правая блондинка после легкого шлепка по заду направилась к Эрнесту, вторую Фил отпустил только после смачного поцелуя, но тут же о ней забыл: - Парень, это было мощно... Ты нереально крут. Как весь этот гребаный зал повело, Эрни, ты видел? Видел, да?
Эрнест Верней: - Видел. И слышал. - Эрнест на миг прижал к себе сисястую и толстозадую деваху, и прошептал ей на ухо: - Подожди меня в баре, киска, закажи что хочешь и ни в чем себе не отказывай. Освободившись, он повернулся к Брекету (держался парень неплохо, но Верней кожей чувствовал, что солисту "Крабов" мягко говоря не по себе), и представил ребят друг другу: - Это Райли, Фил Райли, лучший фотограф, который когда либо нажимал на кнопку камеры - а это Шерли Брекет, музыкант и лучший исполнитель блюза, какого мне доводилось слышать... Шерли, это ты написал "Птицу"?
Шерли Брекет: - Хай, Фил, - вместо рукопожатия Шерли протянул рыжему одну из прихваченных с собой бутылок пива. "Надо девицу звать попрыгать, пока Куджи не подвалил." Он улыбнулся стоящей рядом с Филом блондинке - из-за густоподведенных гиганских глаз на узком бледном лице, в ней мерещелось что-то насекомье. - Хай, крошка. А как тебя зовут? - Хай, Шерли, - отозвалась девушка, с удовольствием подхватывая его амереканскую манеру приветствия, - Я Дииина. "Клево, пошли потанцуем." - Клевое имя. А я - Куджи, - гитарист как-будто материлизовался из полумрака и табачного дыма рядом со стойкой. - О, привет, ты тоже из группы? Пойдем потанцуем. Перед тем как снова исчезнуть в полумраке, Куджи через плече девушки махнул как-то одновременно и ему и Филу - мол извините, чуваки, тут каждый за себя. Шерли в ответ показал ему средний палец левой руки. - Иногда мне кажется, что он находит "диин" по запаху, как полицейская ищейка. - он оседлал стул у барной стойки и оглядел оставшуюся компанию. "Нагрузиться или пойти поискать какую-нибудь другую "диину"?" Рыжий фотограф выглядил как человек, который вряд ли уже сегодня снимется с этого прикола. Шерли откупорил оставшуюся бутылку пива о край стойки и с добродушной улыбкой наконец-то ответил на вопрос Эрнеста: - "Птица"? Да - моя. "Если ты спросишь меня какую-нибудь х*йну из серии: "а о чем эта песня", я разобью эту бутылку о твою физиономию." - Чувак, а купи мне чего-нибудь выпить. Я слгка на мели, да и вряд ли мне тут отгрузят чего-нибудь крепче пива*. _____ * напоминаю, что парень несовершеннолетний и у него это вообщем-то на физии написано )
Эрнест Верней: - Что предпочитаешь? Джин или виски, а может, бренди? - Эрнест сделал знак Роби - мол, не вмешивайся, просто удлиняй мой счет, и присел на другой стул рядом с Брекетом. Девица, которую он недавно отправил в бар, снова подобралась к нему и обняла сзади за шею, одновременно запустив пальцы в волосы Шерли: - Ой, какой хорошенький,просто преееееелесть! Мальчики, я тоже буду джин... С тоником! - На мели быть хреново, но зато душеполезно. Готов поспорить, что ты не написал бы "Птицу" в компании с белужьей икрой и лобстерами. Она выросла из ветра залива и бессоницы, а уж как ты разглядел хоровод мертвецов, могу только догадываться. "Как хорошо сейчас падает свет... Добавить немного охры, сурьму, линию потолще, и вот он, мальчик_нашедший_голос."
Шерли Брекет: Шерли чуть откинул голову назад, наслаждаясь ощущением чужих пальцев, ерошащих волосы... - Виски. "Блин... хоровод мертвецов... Он, что - тоже под таблетками?" - С какими какими х*ями в компании я бы ее не написал? Ждем реплики Фила?
Фил Райли: Фил бездумно глотнул из бутылки и чуть было успокоившийся шторм в голове радостно забурлил снова. На стул фотограф залезать не стал, остался подпирать стойку. Пока "Диина №2" обнимала Эрни с гитаристом, Райли допивал пиво и мстительно представлял девицу лежащей на прозекторском столе. Чертов Эрни, вот умеет накрутить красивых слов: песня, выросшая из ветра... А он такого сказать не может, да и чувствовал только одно: словно бы душу вывернули, снова напомнили, как беспросветно одинок человек на этом свете. Но парень правильный, этот Шерли, и берегись Лондон... если он не сторчится раньше срока. - Он говорит, что настоящий творец должен быть голодным. И каждый раз, когда он так говорит, мне становится интересно, каким же на голодняк бухим был дорогой Боженька, когда сотворил весь этот мир..?
Шерли Брекет: - Ндя? А тебе, чувак, не приходило в голову, что все гораздо проще и тот, кто сказал эту срань про творца и быть голодным просто никогда не голодал. "Что за е*аная х*йня. Какие-то клубные умники вроде нью-йорских." Шерли бы точно свалил если бы не стакан виски уже возникший рядом с ним на стойке, а главное - если бы не ощущение ласковых пальцев в волосах. - Вот ты бейби, - обратился он к девушки, - ты любишь пожрать? Я так против гамбургера и тарелки картошки ни слово против не скажу. "Лишь легкой жизнью наслаждаться можно"(с)
Фил Райли: - Пожраать..? - удивленно протянула девушка - Я не могу жраать, я на диеете. Райли, услышав это, громко и неприлично заржал.
Шерли Брекет: Шерли засмеялся вместе с рыжим. - Браво, детка, ты меня уела.
Эрнест Верней: Эрнесту стало стыдно: этот Шерли, судя по его словам, икру и лобстеров видел только на картинках. Зато хорошо знал, что такое быть голодным, голодным до тошноты. Вон какой худой - кожа да кости, только глаза блестят, как драгоценные камни. - А тебе с твоей диеты точно пора слезать, - он слегка ткнул парня под ребра. - Иначе скоро ветер залива унесет тебя к еб...ям, и ты уже вряд ли что сочинишь. "И какого х..я им нормально не платят? Они оттрубили этот концерт, как смену у станка отстояли. Надеюсь, у них хотя бы инструменты свои"* __________________________________________________________ *намек на марксистский тезис "отчуждения работника от средств производства"
Шерли Брекет: От тычка под ребра Шерли поморщился. "Да какого хрена!" Он вперился в каре-зеленые глаза художника, пытаесь хоть _догнать_ что тот говорит, что он вообще из-под него хочет. "Какой-то чувак вроде Ирмы, с серебрянной ложкой в жопе*, играющийся в рокера." Наезжать на человека, который поит тебя виски было тупо. А умнее всего сейчас было бы поболтать с обладательнецей ласковых пальчиков, она явно начинала скучать... "Да храть на эту клубную п*зду." Проблема была в том, что Шерли и впрямь заело узнать. - Чувак, а что такой парень как ты вообще понимает в моих песнях? ______ * грубый перефраз выражения "родился с серебряной ложкой в зубах", т.е. с рождения богат, успешен и т.д.
Фил Райли: Ох*еть, как круто. Теперь они начнут выяснять, кто больше выгреб от жизни п**дюлей... И сцепятся, этот щуплый пацан точно на взводе. Да нахрен сдалось! - Слышь... - Фил потянулся к Шерли, примирительно хлопнуть по плечу, но не попал, и вместо этого проехался по груди блондинки. Девица притворно взвизгнула и почти сразу захохотала, когда Фил, осознав ошибку, тут же по-мужицки облапил ее груди. - Паайдем, потолкаемся, м..? - сменив тактику,фотограф, как большой рыжий кот, потерся носом о чувствительное местечко за ухом.
Эрнест Верней: На хамоватую реплику Шерли художник только усмехнулся - не первый раз его принимают за мажора, это судьба. И проклятая сен-бризовская порода. Но он уже давным- давно перерос щенячье стремление рвать на груди рубаху и убеждать таких вот "поэтов из грязи"*, что "ребята, я свой". Эрнест указал на небо: - Туда вопросы - там ответы. Наверное, когда тебе выдавали третий глаз, я успел за третьим ухом, вот и все... ________________________________________________ Поэт из грязи - реальный исторический персонаж, культовый французский сочинитель 17 века, упоминается в "Анжелике":) Имя стало нарицательным для таких дарований.
Шерли Брекет: - Слушай, я не догоняю, Эрни, извини. Я парень простой... - Шерли сделал хороший глоток виски, - Ну вообще-то я спрашивал не чем, а что ты слышишь... А еще у нас увели девку. Виски был что надо, но пальчиков в волосах определенно не хватало. "Может этот умник захочет мне сделать массаж головы." От этой мысли Шерли заржал как гиена.
Эрнест Верней: - Да и х..й с ней, - равнодушно отозвался Эрнест. - Вы тут сегодня короли, только подмигни - из самых хорошеньких очередь выстроится аж до Ла-Манша. Знаешь, никогда не задавался вопросом, что я понимаю в песнях. Тем более в таких, как твои. Может, и ни х..я не понимаю, у меня критерий один - цепляет или не цепляет. Твоя "Птица" цепляет. Прямо когтями и прямо за сердце. А пусти ее поглубже, она и печень выклюет. Он поднял стакан с джином: - За творческие успехи, как говорят русские. Ты картошку-то будешь к виски? А то уже бухой совсем с пары глотков.
Шерли Брекет: Как только они остались вдвоем, в ирменом приятеле произошла разительная перемена. Он заговорил как самый обычный парняга из бара на Среднем западе. "Это че был такой хитрый вы*бон перед девицей? Или перед рыжим." Шерли отсолютовал собеседнику стаканом. - Не, закуску не надо, мне бы как раз нагрузиться. Ты ведь подбросишь меня до дому? Ну или хотя бы до курилки. "Цепляет когтями. Блин..." Шерли открыл было рот и снова закрыл. Хотелось спросить сразу все - и "ты вообще откуда?", "и что это вот ты гнал до этого?", "и что ты такое?". Короче рот лучше было не открывать. "Ну ладно, умник, вроде у меня еще будет время разглядеть из какого ты теста." Для этой черты характера Шерли Ирма выбрала довольно странную формулировку, обычно представляя его знакомым как "парня который все запоминает, каждое ваше слово". Самого Шерли такое определение здорово бессило - звучало так, как будто он был "голубем"*. А правда была в том, что Шерли просто любил "старые, хр*новы истории чужих жизней". В клубах Нью-Йорка, да и тут похоже, до черта было богатых парней, которые хотели бы выглядить как простые ребята, равно как и простых ребят, которые хотели выглядить богато. Но с этим Эрни выходило странно - вроде бы и так и так было про него, как будто в башке у чувака переключали тумблер. Из положения "умник" в положение "парняга". - Чувак, а пойдем попрыгаем? _______ * на сленге - полицейский агент, то, что у нас называется "стукач"
Эрнест Верней: - Да уж не брошу тебя одного, будь спок, - хмыкнул Эрнест: парнишка был щуплый и на вид совсем юный, а виски в его стакане плескалось достаточно, чтобы утопить крейсер. Предложение "попрыгать" художника просто восхитило: после концерта, выворачивающего внутренности наизнанку, после этого надсадно-тоскливого, щемящего занозой в душе "Я- мертвая птица... отсюда не выйти", после бешеного джема и ритмов, срывающих с катушек, Шерли ("Красивое имя...") знай себе заливается спиртным и зовет на танцпол, как ни в чем не бывало. "Наш человек... Интересно, что он пьет, когда пишет. И что за "колеса" употребляет". Но нить беседы уже связалась, сознание Вернея комнулось сознания Шерли, и... черт. Им явно было о чем поговорить. Про себя художник уже решил, что солиста "Крабов" он нарисует первым, сделает целую серию - и назовет... Да. "Птица в заливе". И плевать ему, если это не пойдет на постеры. - Пойдем куда пожелаешь. Только к моим ногам уже привязано по полбутылки джина, так что в прыжке я буду похож на отравленного страуса. Лучше бы забойный, берущий за душу медляк... Он вгляделся в толпу, надеясь увидеть Эрин. Но ее не было.
Шерли Брекет: Прежде чем встать с места, Шерли одним глотком влил в себя остатки виски. Маслянистая жидкость прошлась по горлу как терка. Он поморщился и машинально сделал глоток из пивной бутылки. Вышло только хуже - пиво после виски имело удивительно отвратный вкус. "Дебил" Шерли глубоко вдохнул, чтобы отогнать рвотный позыв... ...Шерли оказался в самой гуще той толпы, на которую недавно смотрел сверху со сцены. Той толпы, что слушала его голоса, шла за ним, велась на него, наполнялась им, питалась им... А сейчас им было все равно. На концертах в барах, в крошечных снятых зальчиках, или просто под открытым воздухом, на тестах, среди таких таких же как он хипстеров и хиппи всех знакомых или полузнакомых друг с другом, все было совершенно иначе. А сейчас Шерли как будто оказался где-нибудь на заднем сиденье "Грей-хаунда", среди каких-то незнакомых физиономий, совершенно случайно едущих в ту же сторону, что и он. "Наверное в этом и есть смысл быть таким крутым, как "Битлз" или Элвис-Пелвис - в том, чтобы каждый хр*н тебя узнавал." Шерли стало немного не по себе от всего этого и он невольно нашел в толпе знакомое лицо Эрнеста. - Чувак, ты ведь не откажешься со мной потанцевать, - бесхитростно осведомился он у художника.
Эрнест Верней: Парню явно было не по себе - видно, слишком резким оказался переход из горних сфер в материю, из потока предвечного света, где царит Музыка и Бог, улыбаясь, нанизывает собственные рифмы, щедро делясь с теми, кто дает себе труд услышать, в липкую густую тень человеческого. Слишком человеческого. Окруженный танцующими разгоряченными телами, зажатый в остроугольном пространстве, пропитанном миазами похоти, истерики, спирта и наркотической дури, Шерли казался удивительно хрупким, потерянным, как... как птица. Дикая птица, грубо схваченная чужой рукой и засунутая в тесную клетку. И он был прекрасен. Эрнест отчаянно пожалел, что под рукой нет балоончиков с краской: какое граффити могло бы получиться прямо сейчас, хотя бы вон на той дальней стене ... - Ну так а зачем же мы приперлись на танцпол? Давай ... изобразим что-нибудь.
Шерли Брекет: Шерли засмеялся: - Изобразить я могу разве что твист*. Ну знаешь, как в детстве со старыми добрыми чуваками на стоянки авто под Пелвиса из приемника. Фразу "старые добрые чуваки" Шерли произнес с деланым южным ацентом, но ту же сообразил, что Эрни вряд ли поймет в чем тут юмор. - Короче танцевать я не умею. Шерли говорил, а тело его двигалось наполненное музыкой, как марионетка на ниточках ритма... ... "идем танцевать, Шерли"- "я не умею"-"ты уже танцуешь, даже когда сидишь" Светлые волосы занавешивают лицо как вуаль, глаза закрыты... "следуй за белым кроликом"... именно так, не теряй из вида ее лицо, а то музыка унесет тебя, утопит где-то в цветовых сполохах стратоскоба... Сейчас, чтобы не улететь окончательно Шерли зацепился взглядом за бледное лицо Эрнеста, за каре-зеленые глаза с звенящими расширенными зрачками. - Моя подружка любила танцевать с закрытыми глазами. __________ * по представлениям Шерли твист уже достаточно старомодный танец ) Последние модные веянья Нью-Йорка, если верить Тому Вулфу это "манки"
Эрнест Верней: - А здесь вообще кто-нибудь умеет? - засмеялся Эрнест и, сделав шаг вперед, коснулся плеч Шерли кончиками пальцев. - Одно кривлянье и вихлянье...Но мы же здесь не на конкурсе. Ровный ритм блюза сменился рваным, "бухающим" ритмом свинга. Оставалось только отпустить себя и окончательно погрузиться в безумие танцующей ночи. "Свингующий Лондон, твою мать..." - Гибкая была твоя подружка.
Шерли Брекет: - Да, - подтвердил Шерли, ничуть не удивленный тем, что Эрнест сделал такой вывод. Тело его подергивалось в ритме свинга, но руки на плечах как будто пригвоздили к месту - ни вправо ни влево. Было странно, "но все же наверное лучше, чем выделывать коленца с каменной физиономией, как джерсийская тинейджерка"
Эрнест Верней: - Ты чего такой зажатый, Шерли? Сам же пригласил меня на танец. Ну и давай зажжем так, чтобы чертям жарко стало. Поставим на уши весь этот долбанный клуб... Он перехватил тонкую жилистую руку парнишки - "ну точно ветка ивы" - потянул его на себя, состраивая собственные движения с движениями Брекета, вовлекая в танец, как в поцелуй, драку или динамическую медитацию. - Отбрось чертовы мысли. Пусть только тело живет! Повинуясь ритму и нарастающему звуку, он бросил себя в происходящее, как в шаманский круг.
Шерли Брекет: Это наверное и было то, что так было нужно музыки внутри. Ну и может ему самому тоже. То, что он выделывал по прежнему так же мало походило на свинг, как и индейская пляска, но теперь руки Эрни хоть как-то направляли его, удерживали в каком-то русле. - Первый раз танцую с мужиком, - сообщил он со смехом. "Больше напоминает е*лю или драку."
Эрнест Верней: - А я не первый, - расхохотался Эрнест и едва удержался, чтобы со значением не подмигнуть Шерли. Музыка наполнила его сердце до краев, а в крови точно лопались пузырьки шампанского. Тоска отступила, огрызаясь, как побитая собака, стало весело и безумно. Вокруг них сразу же образовалось свободное пространство: другие пары посторонились, давая место тем, для кого уже не существовало границ, и всем правил один только ритм, несколько молодых людей выстроились полукругом, сами пританцовывая, и свистом и хлопками приветствуя особенно быстрый поворот или кик. "Хорошо... хорошо..." Он жалел только об исчезновении Эрин - почему-то ему хотелось, чтобы она посмотрела на дикую мужскую пляску, а может быть, сама участвовала в ней, перелетая из объятий в объятия, сжимая то одну, то другую руку, и сама творя волшебство танца. Безотчетным движением он обхватил Шерли, развернул его спиной в каком-то немыслимом вольте, и, вцепившись в пояс парня, легко поднял его, почти подбросил на вытянутых руках. "Да он ничего не весит! Как перышко. "
Шерли Брекет: От неожиданного кульбита Шерли почувствовал во рту отвратительный кислый привкус - содержимое желудка как будто подпрыгнуло к горлу и снова рухнуло обратно. - Полегче, а то мой виски встретится с твоей полбутылкой джина на ногах или где она там у тебя сейчас, - сообщил он, оказавшись на земле. Чужие ладони придерживали его сзади за талию, спиной сквозь промокшую насквозь рубашку он явственно ощущал тепло чужого тела, то как чужая грудная клетка вздымается и опадает в том же ритме, что и твоя... В то короткое мгновение тишины между тем моментом, когда отзвучал последний аккорд , и перед тем, как музыка оставит всех танцующих это ощущалось особенно явственно. "это было круто... вправду круто... чувак по честному заслужил приз, если это то, что ему нужно"
Эрнест Верней: Эрнест, переводя дыхание, отступил от Шерли и вскинул ладони, точно сдаваясь: - Прости, я увлекся. Но зато точно попал в музыку! Он оглянулся через плечо в поисках Фила, и все еще смутно надеясь увидеть Эрин, но после танца его немного вело, и он с трудом различал предметы и лица. Эрнест вытер пот со лба: - Уфффф, однако, и встряхнул ты меня, Шерли. Спасибо. Вечер явно удался. Ну что, еще по глотку, или тебе уже хватит? "А я бы охотно поболтал с ним еще... Ну и духотища здесь, может, пора прогуляться? Рыжий как назло куда-то запропастился, ладно, спрошу у Роба. Если только...да нет. "
Шерли Брекет: - Ну разве что пива... будешь? Возьмем в курилке пару бутылок. Только хочу сначала морду вымыть. Тебе по-моему тоже не помешает освежиться, чувак.
Эрнест Верней: - Да уж... Пожалуй. Пошли. Он усмехнулся, представив, на что сейчас похож клубный сортир - когда вечеринка с пивом и морем халявного спиртного длится несколько часов. Половина кабинок занята трахающимися парочками, в оставшихся непременно кого-то тошнит, пол уделан так, что страшно наступить, хорошо еще, если раковина цела. - Может, где-нибудь в тех краях и Фил отыщется.
Шерли Брекет: Когда они оказались в полутемном корридоре, в конце которого безостановочно открывалась и закрывалась дверь сортира, Шерли взял Эрнеста за локоть и чуть потянул в сторону. - Подожди, я хочу покурить. Сюда. Он отшагнул в непреметный закуток под лестницей, достал сигарету. Спичка чиркнула, полетела на пол блестнув в темноте как падающая звезда. Шерли затянулся, выпустив дым в сторону. Левая рука его как будто случайно легла в промежность Эрнеста.
Эрнест Верней: Верней, не ожидавший такого поворота событий, вздрогнул от прикосновения горячей ладони, как от удара током. Эрекция возникла мгновенно, сердце пропустило удар и заколотилось в бешеном ритме. Подобного с ним не случалось очень давно... С тех самых пор, как он вышел из клиники Шаффхаузена. Недавнее приключение в поезде было не в счет. Тогда светозарный Феб ответил на его молитвы и явился в образе смертного, чтобы спасти отчаявшуюся душу. - Черррт... Шерли! Он хотел сказать "не надо", или даже - "я не могу", но это прозвучало бы глупо и беспомощно. - Поаккуратней, парень. , - наконец, нашел он относительно нейтральную фразу.
Шерли Брекет: - Поаккуратней, парень. Это прозвучало так трогательно. "Только акцента не хватает, что-нибудь вроде старого доброго: "воу-воу полегкхче на поворотах"." Шерли попытался на ощупь найти ширинку, не сразу сообразив, что на Эрнесте матроские клеши. Наконец он нашарил застежку сбоку брюк. "Застегиваться тебе придется самому, чувак" Мимо них из сортира и обратно постоянно проходили люди, из зала грохотала музыка, где-то раздался звон бьющегося стекла, прокуренный воздух ел глаза, красный огоньки сигарет поблескивали в темноте корридора как поворотники. Шерли ощущал все это сейчас как под мескалином - не реальным и одновременно наполненным глубокого смысла. Он так и смотрел в сторону, в этот коридор, поигрывая "Честерфилдом" в пальцах правой руки и посылая струйку дыма через плече Эрнеста. А левая ладонь теребила и поглаживала напряженный мужской член. Как всегда в такие минуты Шерли происходящие казалось одновременно нелепым, стыдным и прекрасным.
Эрнест Верней: Искушение отдаться темной, будоражащей силе происходящего с ними было огромным. Как и наслаждение от сухой горячей руки, бессовестно ласкающей его. Сколько раз это происходило раньше... до всего... до смерти Сезара... до встречи с Лидией... о-о, что же ты делаешь, приятель, и кто тебя только этому научил!.. до...до чего,Боже мой? Эрнесту казалось, что он забыл что-то важное, о чем никак нельзя забывать. От этого зависит его жизнь и спасение души. "Искушение святого Антония, - мелькнул в его воспаленном рассудке адский образ. - Сад наслаждений... Борись. Борись с этим. Помни, что все не так, как кажется..." Он не знал, чей суровый голос прозвучал в недрах сознания, но на него точно плеснули ледяной воды. Теснота и тьма ночного клуба, мелькающие тени, источающие пары спиртного и запах наркоты, циничный смех, грязные слова и в отдалении - музыка, едва различимая, напоминающая блекнущий свет маяка перед взором моряка на гибнущем судне - все это резануло его нестерпимым воспоминанием о глупой смерти Сезара. - Шерли... Шерли... Шерли!.. - он перехватил его запястье и, прежде чем парнишка успел опомниться, Эрнест с силой прижал его к себе, склонился, поглаживая спутанные светлые волосы на затылке, и прошептал: - Зачем ты так, Птица... Я не против любви по-гречески. Но не здесь, в заплеванном закутке около сортира. После того, что ты пел тогда, после твоего голоса... Шерли! Оставь всю эту ерунду. Я не хочу трахать тебя в грязи... хочу нарисовать. Как птицу, набравшую полную грудь воздуха и смотрящую вдаль. Он не знал, понимает ли парень хоть что-то в его страстном, спутанном шепоте, но его собственное сердце стало биться ровнее, и напряжение немного ослабло. И тут глубокие, странные глаза заслонили ему свет. Они и сами были ярче солнца. Он вспомнил. - Эрин...
Шерли Брекет: "поаккуратней... take it easy... " Как будто в ответ на эти мысли, Эрнест вдруг стиснул его, прижал в угол под лестницей. - Полегче. Художник шептал ему что-то в ухо, что-то в чем он уловил слово "любовь" и "я не хочу". Стало смешно "Где ты хочешь найти здесь любовь?" Эрнест задрожал всем телом, то ли плача, то ли кончая, женское имя толкнулось в шею Шерли... Ему стало жалко чувака... "Ты думаешь, что сможешь очиститься, что она очистит тебя. Свет останется в тебе, а все остальное уйдет... Я тоже так думал." - Полегче, - снова произнес он в самое ухо Эрнеста, - Принимай это легче. Принимай это таким, каким оно приходит... Все, я докурил. Пойдем. Почему, ну почему все счетают, что я блондин. Я шатен! Ведь написал даже уже Остается надеятся, что подсознательно меня воспринимают как Кобейна
Эрнест Верней: - Иди, я догоню, - с трудом проговорил Эрнест, разжимая руки, и отступил к стене. Перед глазами плавали цветные круги, он ничего не различал в клубившемся вокруг свинцовом тумане, тяжелой волной накатило опьянение. Внизу живота все еще пульсировало возбуждение. "Я должен кончить, иначе меня разорвет на части..." ...В туалете он зашел в первую попавшуюся кабинку (в углу валялся шприц и использованный презерватив, кто-то хорошо провел время), и, уперевшись одной рукой в стенку, другой прикоснулся к себе. Хватило нескольких движений, чтобы тело содрогнулось в мучительном оргазме, харкнув в пустоту белым светом*. "Доктор Шаффхаузен гордился бы мною..." Шерли, насчт волос - почему-то увиделись светлые... ______________________________________________________ *почти прямая цитата из Кокто
Шерли Брекет: Он не оборачиваясь дошел до сортира. Осколки разбитого зеркала поблескивали на полу, как лужицы. "А я думал - стекло разбили" Шерли встряхнул головой, отгоняя странную мысль и стараясь не смотреть на руки, быстро ополоснул ладони под краном. Так не ты первый
Эрнест Верней: "Где Шерли? Он просил подвезти его домой... " Эрнест вспомнил о парне сразу же, как только к нему вернулась способность ясно соображать, и, выбравшись из тесной кабинки, огляделся по сторонам. Брекет стоял у раковины, спина согнута под каким-то странным углом, длинные волосы повисли вдоль щек. - Что с тобой? Эй, ты в порядке? Но тут в сортир ввалилась целая компания. Гогоча и отпуская смачные шутки, разгоряченные парни заполнили все пространство, и стало ясно, что при любом раскладе им с Шерли лучше двинуться в обратную сторону. Верней дотронулся до плеча парня.
Шерли Брекет: - Что с тобой? Эй, ты в порядке? "Со мной?" Шерли обернулся и как на нож наткнулся на взгляд. Несчастный, измученный взгляд каре-зеленых глаз. Ему захотелось повторить то, что он уже сказал Эрнесту - "принимай это таким как это приходит". Рассказать? Может быть даже рассказать, а как еще иначе объяснить: "следуй за белым кроликом, смотри только в ее лицо иначе ты пропал. Если тебе нужен кто-то, чтобы любить его смирись с тем, что твоя башка наполнится красным и ты выблюешь сам себя... Либо прими все таким, как оно есть, либо уж держись этой Эрин, смотри только в ее лицо." Он почувствовал на плече руку Эрнеста, в сортир ввалилась толпа... - Да. Мутит только немного. По пиву? "Эрин... Блин, я ее знаю." ______ * впечатлила малого когда-то песня
Эрнест Верней: - Давай, - рассеянно ответил Эрнест. - Пошли отсюда. Его даже не мутило -крутило, выворачивало наизнанку, в груди застрял острый душный комок боли. Если бы Шерли сейчас сказал ему "пойдем вмажемся, а потом заберемся на Биг-Бен, вставим перья в задницу и полетим" , он бы согласился так же легко и бездумно. Лететь... лететь было бы хорошо. Все равно - вверх, к холодной, выпивающей душу Луне, или вниз, с моста, в темную и грязную воду. - Ты ведь из Штатов, да? - спросил он парня, когда они снова вышли в коридор. - Никогда не думал швырнуться с Бруклинского моста? Здесь они все какие-то неубедительные... "Е.. твою мать, что я несу? " - Не обращай внимания, мне в голову лезет всякая х...я. Никак не приду в себя после "Птицы". Она как вообще в голову тебе пришла? Ты прав, чертовски прав: отсюда не выйти.
Шерли Брекет: - Слушай, а почему здесь все счетают что Штаты это один большой Нью-Йорк? Шерли вдруг почувствовал, что чертовски выматался. Не разрешившееся напряжение разливалось усталостью внизу живота, распространялась по телу как теплая вода... - Никак не приду в себя после "Птицы". Она как вообще в голову тебе пришла? - Пришла? Да никак - просто дохлую чайку в воде увидел.
Эрнест Верней: Эрнест мотнул головой: - Не знаю почему, я так не считаю... Но я понял. Твои Штаты - это точно не Нью-Йорк. Он вспомнил недавний щебет Ирмы о Нью-Йорке, и это воспоминание вошло в странный резонанс с простой фразой Шерли: "Дохлую чайку в воде увидел." Картинка. Еще одна картинка. - Если б ты просто увидел дохлую чайку, то и написал бы просто про дохлую чайку...Ладно, попозже к тебе пристану с этим. Куда мы теперь?
Шерли Брекет: Чужие сегареты вспыхивали в темноте, радио разражалось белым шумомо и безумной болтовней диджея. Стало совсем похоже на трассу. Все осталось таким же странным, как стало там под лестницей, только все смыслы были чертовски далеко. "Я устал читать эти знаки... Надо расслабиться, теперь надо раслабиться." - Пить пиво. Они дошли до курилки за сценой, Шерли толкнул дверь. В крохотном помещение без окон пахло как на майском лугу. Митч и Винсент сидели у противоположной стены в одинаковых позах, передавая друг другу косяк. Кришна лежал на полу, устроив голову на коленях у негра. Больше всего он напоминал медную статую, даже веки не двигались. Иногда кто-то из ребят вкладывал ему в рот сигарету и тогда дым вырывался из полуоткрытых губ как из курильницы. Вся сцена немного напоминало старинную фотографию какого-то индейского ритуала. - Напрыгался? - поинтересовался колумбиец. Как и всегда по обкурке он был вменяемее других. - Это была плохая идея. Я думал меня кто-нибудь узнает. Какая-нибудь девченка, - зачем-то уточнил Шерли глянув на Кришну. - Куджи узнавали, - с индейским спокойствием парировал Винсент. - С Куджи девки идут потому что у него улыбка как на рекламе зубной пасты и брюки сидят. А я хочу, чтобы со мной шли потому, что я пою. От того, что я - это я. Шерли взял бутылку из последнего оставшегося не тронутым ящика и протянул Эрнесту. - Присоединяйся. Было не очень понятно имеет ли он ввиду только пиво.
Эрнест Верней: - Кучеряво живете, ребята, - сказал Эрнест, потянув носом - запах марихуаны напомнил ему безбашенные студенческие вечеринки на рю Эколь. - У вас есть еще сигаретка с таким же чУдным запахом? Художник взял из рук Шерли бутылку и присел рядом с другим парнем, по виду латиноармериканцем. "Винсент? Да, Винсент". Но пить и трепаться не очень хотелось - интереснее было наблюдать за этим ожившим наскальным рисунком.
Шерли Брекет: Винсент ни слова не говоря протянул художнику косяк. Шерли открыл бутылку о край ящика и сел у стены, дожидаясь когда сигарета дойдет до него. "Пара затяжек, просто, чтобы тело раслабилось. Пара затяжек и пусть меня просто срубит." Золотистая рука, поднялась с пола гибко как кобра, вложила в губы Шерли косяк. "Эй, не думал, что Кришна вообще заметил, что я пришел." Шерли сделал глубокую затяжку, прикрыл глаза, сосредоточившись на том, чтобы удержать дым, пропитать им легкие, впустить в свою кровь... Когда он открыл глаза, картинка опять напомнила старую фотографию - индус снова лежит абсолютно неподвижно, негр и колумбиец сидят, закрыв глаза и уронив руки вдоль тела, кажется даже дышат в унисон. Только теперь прибавилась еще четвертая фигура - длиноволосый белый. Его поза пока иная, чем у других, но еще немного и он сравняется с ними, станет отличим только цветом кожи... Если бы Шерли лично не знал этих четверых он поклясться был бы готов, что они вовсе не то, чем кажутся... ... У задней стены заправки, там, где есть хоть немного тени дремлет тощая собака, рядом с ней стоит жестяная миска. Миска пуста. Он хочет поискать кран, налить ей немного водицы. Он идет вдоль брошенного на земле резинового шланга, тот петляет как грунтовка внизу под склоном - наверное какая-то местная не номерная дорога на ферму... Кран находится за углом, но вентель свинчен. Он возвращается к собаке, та поднимает голову и смотрит на него. И в этот момент Шерли ясно понимает, что это не собака, а только что-то очень _похожее_ на собаку. Возможно и вся эта заправочная станцая не является заправочной станцией, или является ей только отчасти... И дорога под холмом точно ведет не на ферму... - Эй, Шерли, а что ты не спрашиваешь про свои дороги, съезды или как там? Спроси у Эрни, может он в курсе, - Митч чуть повернул голову в сторону художника и пояснил, - Он всегда как накурится начинает спрашивать про эту фигню. - Не всегда. Это только один раз было, - педантично уточнил Винсент. Все таки трава начинала действовать и на него. "Вот какого хрена он сейчас это припомнил... Впрочем нет, я кажется сам первый... Съезд..." Очевидно в прошлый раз он не смог подобрать нужное слово, сейчас оно всплыло в голове четкое и ясное - верный признак того, что бульенчек в башке уже забулькал и скоро, скоро это слово обрастет другими словами, сложится с ними... Шерли отрицательно покачал головой: - Не съезды, Митч. Дороги, которых нет. Эта штука называется "дороги которых нет". Он там не был.
Эрнест Верней: - Ну почему же не был... - пробормотал Эрнест, откинув голову назад и прикрыв глаза: его "зацепило" и повело после первой же затяжки. - Очень даже был... Ты знаешь, Шерли?.. Что я тебе скажу... Та картография очень похожа... Он вытащил из кармана куртки блокнот и грифельный карандаш, не глядя на страницы, стал что-то набрасывать быстрыми штрихами. Пейзаж со странными тенями. Солнце, уходящее за холмы. Собака, лежащая на земле... Птица со сломанной шеей, неловко вывернутой, изломанная - врезавшаяся в стекло. - Не молчи, Шерли. Какого черта ты молчишь? Дороги, которых нет. Б.., ты чертовски прав, приятель: их нет. Их никогда нет. То есть - они есть. Но они везде и нигде.
Шерли Брекет: Месье телепат что ли Было очень забавно, как художника повело с первой затяжки, слова "никогда" и "нет", "есть" просто залипли у него на языке, он как заблудился среди них, как среди трех сосен. Зато мимо мудренной "картографии" прошел не заметив... - Вряд ли, чувак. Вряд ли ты там бывал. Без обид. "Ты стопишь попутки, которые едут в противоположные стороны." - А Митчу ты в прошлый раз говорил, что он наверное знает, - все так же педантично заметил Винсент. Митч скосил на колумбийца правый глаз и медленно выпустил колечко дыма. - Все равно не понимаю, объясни, Брекет. - Это дороги, которых нет на карте, не номерные и названия у них тоже нет... И в плане дорожных работ они не значатся... Ну может улица такая тоже может быть. Ее все спрашивают, а найти не могут... Если человек свернет на такую дорогу его тоже не будет ни в одном сраном отчете, ни даже в метрике. Даже имя исчезнет... Х*рня какая-то останется вместо имени. ..."Хочешь к Мо?"... - Эй, а удобно от дяди Сэма прятаться, - усмехнулся Винс. Шерли набрал полные легкие едкого дыма, и осторожно вложил косяк в губы Кришны. - Дорожные байки, так Шерли? Или я чего-то не догоняю... Парень пожал плечами и выпустил струйку дыма. - Пусть он расскажет. - Шерли кивнул в сторону Эрнеста, - Может я тоже чего не догоняю. "Свою сраную историю жизни я знаю, а твою бы послушал, чувак..." У него вдруг возникло ощущение, что он дал почему-то чертовски правильный ответ на вопрос Митча. Почти такой же правильный как на вопрос: "Хочешь к Мо?"
Эрнест Верней: Офф-топ: скорее сенсорик:)) Они же с Шерли только что...эээ...были на довольно близкой дистанции. Ну и по собственному опыту трипов - картография потустороннего мира действительно похожа:) "Пусть он расскажет..." прозвучало так же естественно, как просьба закурить. Эрнест нервно усмехнулся и провел рукой по лицу. - Дороги, которых нет ни на одной карте... Ты не знаешь о них, но зато они знают о тебе. Они подстерегают и выжидают. Да. И однажды настает момент, когда ты обязательно попадаешь на одну из них. Косяк снова толкнулся ему в губы, он сделал глубокую затяжку и отдал сигарету Митчу: - Спасибо. Мне уже хорошо. С дорогами все непросто. Сейчас у всех что-то происходит с часами и с дорогами. Знаю я эти шутки... Ты думаешь, что дорога поворачивает, а на самом деле - ни х..., это петля времени, петля, куда ты проваливаешься, как в е... черную дыру. И самое главное, тебе кажется, что вокруг ничего не поменялось. Идешь себе знакомым маршрутом, заходишь в кафе, заказываешь выпивку. Только не оставляет чувство: что-то не так.
Шерли Брекет: Никогда не думал, что один мужик подергав другого за член начинает читать его мысли Ладно, че-то у меня ехидство зашкаливает, затыкаюсь. - Ну и? Где же история? Заходишь в кафе - и что, что происходит? - с неожиданным для обкуренного любопытством поинтересовался Винсент. И тут же разразился громким гортанным смехом. От этого неожиданного звука у Шерли мурашки пошли по спине. Он увидел как Кришна на полу коротко дернулся всем телом и снова затих. - Вы же сговорились, ну продолжай, чико.
Эрнест Верней: Тогда по идее Шерли должен читать мысли Эрнеста, а не наоборот )) - Заказываешь выпивку... Смотришь в окно. И вроде все как обычно. Только небо какое-то странное. Не то лиловое, не то зеленое. И тут по другой стороне улицы - идет мужик... Эрнест уставился на стену, как будто на экран кинотеатра, где крутили фильм, состряпанный из его снов, глюков и смутных воспоминаний. - То есть, я так думаю, что это мужик. Может быть, я даже его знаю - видел где-то. Светлое пальто с поднятым воротником, отороченным дорогим мехом, широкие плечи, коротко стриженные, густые, темно-каштановые волосы. Бегущая рядом собака. Он идет по другой стороне улицы и вот-вот скроется из виду...Но этого никак нельзя допустить. - Мне надо его догнать, остановить, во что бы то ни стало. И вот я оставляю стакан, оставляю деньги, иду к выходу, перешагиваю порог... И вижу, что небо уже не лиловое и не зеленое, а синее... Но такое синее, каким никогда не бывает нормальное небо, понимаете? Оно такое синее, что это полный пи...ц! И тут я понимаю, что это как дорожный знак... ну то есть когда мне дают шанс понять, что не стоит превышать скорость, или что через пару миль - опасный участок, или что я пропустил нужный поворот. И этот человек, за которым я погнался - он появился, чтобы я встал и вышел из этого долбанного кафе, чтобы понял: мне надо уходить и поскорее. Пока еще есть - нет, не время - память. Он с трудом перевел дыхание и поднес к губам бутылку, но так и не сделал глотка. - Самое гнусное, что как раз в этом момент меня тронули за плечо. Женщина. В белой маске вместо лица.
Шерли Брекет: - Это твой трип или сон, - спросил Митч неожидано серьезно, - И что тебе сказала женщина? - А где это было? Здесь? "..и этот человек, за которым я погнался - он появился, чтобы я встал и вышел из этого долбанного кафе, чтобы понял: мне надо уходить и поскорее..." - За тебя кто-то молится, чувак. - серьезно добавил Шерли. "А мне вот просто свезло."
Эрнест Верней: - Она ничего не сказала, - мрачно усмехнулся художник. - Но она так молчала ... Парни, это было так страшно, что можно было намочить штаны, только слушая ее молчание. И глядя в ее лицо, которого вовсе и нет. Он содрогнулся всем телом, вновь переживая детали того путешествия, и ощущая как давит на него невозможно синее, неживое, мертвое небо... Эрнест схватил Шерли за руку, осененный внезапной догадкой: - Птица! Птица! Я знаю... она летала над заливом, который раскинулся как раз под этим небом - небом падших...Небом проклятых. Шерли, каким потоком ее вынесло в наш мир? Тут до него запоздало дошел вопрос, заданный Брекетом, и он добавил: - Нет, это было не здесь...
Шерли Брекет: - Ч..ч..ч, тише, чувак, тише, - Шерли осторожно погладил руку художника, впившуюся в его запястье. "... принимай это таким, как оно приходит..." - Ляг, раслабся. Шерли провел ладонью по лбу художника. - Здесь это было, да? Он осторожно уложил Эрнеста на пол, рядом с Кришной, пристроил его голову себе на колени. - Ну, что скажешь, мескалиновый пророк, - Винсент улыбался, глаза его блестели жадно и влажно, - У тебя тоже был трип с адскими ведениями? - Не боишься сам сейчас все это увидеть? - Буркнул Шерли в ответ. - Я не боюсь мертвых, чико. Только некоторых живых. Шерли глянул на Митча. В отличие от колумбийца тот был совершено спокоен, остаток косяка догорал, прилипнув к его губе, глаза полуприкрыты... Но на мгновение Шерли показалось, что он уловил их выражение. Торжествующее и немного насмешливое - "уж теперь тебе придется рассказать".
Эрнест Верней: - Расскажи, - чуть слышно попросил Эрнест, но ему казалось, что голос его звучит громче, чем Иерихонская труба. - Расскажи...что ты видел? Как это было с тобой? Он действительно расслабился - почему-то слова парня отозвались в мозгу, как мягкая команда гипонтизера, и костлявые колени под головой показались пуховой подушкой. Слишком много тайн для одного вечера. Слишком много дверей. Зеркальный коридор, в котором он блуждает снова и снова, встречая и теряя тех, кого любит и ненавидит, и не имея никаких гарантий, что выберется раньше, чем запоет петух. - Шерли... Шерли... Птица... расскажи. Если хочешь...да, здесь.
Шерли Брекет: - Нет, это был не трип и не видение. Шерли перевел глаза на Кришну, как будто рассказывать тому, кто ничего не слышит было проще. Или безопасней. "...это просто плохой сеттинг, у меня измена... это тупо боятся Митча... не хрена это не секрет... и этот чувак Эрни рассказал же свой трип.." - Просто постоял на дороге которой нет. Свернул на нее нечайно, мне не до того было чтобы разбираться... хм короче... "Нет, надо сначала." - Я нашел трупак на трассе... Один чувак высадил меня на съезде на семьдесять седьмую в округе... кажись Пуласки - в Дегтярном. Это был без всяких клевый мужик, натурально южное гостеприимство, но он ехал в Атланту, а я подумал, что в Атланте он будет наверное единственным чуваком, который будет проявлять южное гостеприимство к такому парню как я. Короче я сказал ему, что прекрасно прошвырнусь пешком пару миль по одинадцатой военке и махну дальше на север по восемьдесят первой... Шерли вдруг не без удивления сообразил, что ни то, что номера трасс, но даже название "Дегтярный штат" ничего не говорят никому из присутствующих. - Короче это западная Виргиния, довольно дикие места. Я пилил уже пару часов и нефига кроме гор и лесов не видал... А потом отошел в кусты отлить... Он так лежал, в сторонке, на обочине, сразу не приметишь... Обычный такой пацан-хипстер вроде меня. То ли он прыгнул на ходу не удачно из грузовика, то ли его выкинули... как пустую бутылку... Вообщем парень там пролежал наверное ночку... и еноты или кто там.. ну короче они уже с ним познакомились... "... иногда это Хис, иногда Мэтью... иногда я сам там лежу, на этой обочине..." - Я свернул на первую грунтовку, какую заметил потому что мне после такого очень хотелось увидеть какого-нибудь простого чувака и выпить что-нибудь крепче воды. Вышел в низинку где стоял один старый добрый фермерский домик с енотьеми хвостами прибитыми к притолки. На веранде сидит парнишка лет четырнадцати. Тоже старый добрый как этот домик - с рыжеватым хайром, с такой миной как будто он спит и с глазами цвета бутылочного стекла... - Я спрашиваю его: "Чувак, у тебя не найдется виски?" У этих парняг всегда есть виски, там у каждого хр*на в ближайшем распадочке припрятана винокурня. Но я спросил, потому что не был уверен, что он блин захочет мне что-то давать. Я мало похож на федерала, но эти парняги вообще никому не верят. Но мне он поверил, молча встал и вернулся с полбутылкой. Я сел рядом с ним на ступеньку, хлебнул из бутылки. Он тоже приложился разок. Уже вечерело, я потихоньку успокаивался, этот чувак сидел рядышком молча. И он был какой-то очень горячий, даже на растоянии это чувствовалось, но не похоже, что у него жар или что-то в том же духе. Он просто сидел рядом, улыбался широким ртом как лягушка и молчал. А потом я приметил у него на руке между большим и указательным пальцем сигаретный ожог, а еще шрам за ухом, по шее вниз под рубаху. Ровный, гладкий шрам. Вдруг парнишка повернулся ко мне и поцеловал в губы... И у него все равно было такое лицо будто он спит. - Я офигел от такого, а он спросил: "Хочешь к Мо?" Я не знаю о чем этот чувак толковал. Может просто о том, что его старому доброму папаше нужна еще пара старых добрых рук, чтобы перетащить его долбаное старое доброе виски в старую добрую машину... Но мне вдруг стало стремно... Я ответил, сам не знаю почему: "Нет, я не могу. Меня ждут, чувак." Я чесанул оттуда, и уже с пол дороги назад на трассу сообразил куда меня занесло. Что никакой это не фермерский дом, и не грунтовка. И что у этого сонного пацана когда он меня целовал... Эти бледные зеленые глаза светились в полумраке... Не как у кошки, не сильно, но светились... На одинацдатой меня подобрала машина, но чувак ссадил меня через пару миль, потому как меня вывернуло. И я блевал не виски. Это было какое-то зеленое дерьмо, это точно было не виски... если кому интересно пейзажи примерно такие (на снимке правда Северная Королина, но это рядом) смотреть А мальчик - еб*нько. По темлайну это получается поздняя осень, в лучшем случае - октябрь. Хорошее время нашел, чтобы пешочком гулять в горах...
Эрнест Верней: - Сильно, - проговорил Эрнест, не открывая глаз: ему так было лучше видно. Все, о чем говорил Шерли, и дикий пейзаж, и парня со шрамом на шее и сонными глазами, с лягушачьей улыбочкой. - Сильно... А почему ты уверен, что вышел оттуда, а Шерли? Ну...как ты понял, что твое тело - по-прежнему твое, и в нем не кто-нибудь, а ровно ты сам и есть? Было что-то еще. Чертовски важное. И страшное, как дыхание чумы. - Кто это - Мо?
Шерли Брекет: - Ну...как ты понял, что твое тело - по-прежнему твое, и в нем не кто-нибудь, а ровно ты сам и есть? - А я б иначе не блеванул. Винсент засмеялся и облизнул губы, как будто они у него враз пересохли: - Ты силен, чико, целоваться с мертвецами. - Кто это - Мо? - Откуда же он знает, чувак, - неожидано подал голос Митч, - Откуда ему знать.
Эрнест Верней: - Он - знает... - прошептал Эрнест. - Я чувствую, что знает, потому что был там и видел. Если даже его сознание не в курсе, то подсознание - оно знает. Так говорил мне один чувак. Психиатр. Ужасно, сука, умный. Художник попытался приподнять голову с колен Шерли, но эта попытка успеха не имела. - Б...! Прости, дружок, придется мне порасслабляться еще немного. Послушай, ты...ты никогда не возвращался больше туда? Не думал вернуться? Такие места имеют голос и щупальцы. Они зовут. Если ты побывал там хотя бы однажды, то унес с собой частичку этого мира. Он прерывисто вздохнул. -Ты блевал зеленым... Ты выблевал не все. Ты пил то, что они там пьют, вот, значит, почему ты слышишь. И видишь...
Шерли Брекет: - Послушай, ты...ты никогда не возвращался больше туда? Не думал вернуться? "Нет, меня ждут." Интересно только кто? Может это были Бен и Куджии... и Кришна. А может те чуваки и чувихи в зале, которым он пел сегодня. Может его песни... - Чувак, моя мама дураков не рожала. На черта я опять полезу в эту жопу? Шерли поудобней устроил голову художника у себя на коленях: - Что я вижу и слышу?
Эрнест Верней: - Повезло твоей маме, - философически заметил Эрнест и потянулся за сигаретой. - А вот у моей мамы два сына. Младший просто спокойный дебил, а старший е...й на всю голову м...к. Его глаза по-прежнему были закрыты. Шерли и другие ребята могли быть только голосами в темном беззвездном пространстве, и вся фреска - только фантазией усталого сознания, но обостренные чувства приковывали к плотной материи, и реальность во всех ее проявлениях воспринималась особенно отчетливо. Он как будто водил пальцами по страницам книжки для слепых. - Что видишь и слышишь? Будто ты не в курсе, что спрашиваешь меня... Да все то, чего обычным зрением не увидишь, и слава богу. То, что всегда вокруг, и смотрит нас. Всех тех, кто пробуждается, когда мы о них думаем... Кто жадно ждет любого движения, любого внимания потому что только тогда у них и начинается движуха. То чего как бы и нет вовсе, марксизм не признает, но ты никогда не задавался вопросом - почему на дне третьей бутылки джина живут одни и те же черти. И Зона перехода, которая является под "кислотой"... все зависит лишь от того, с какого края в нее входишь. Эрнест резко оборвал себя на полуслове и провел рукой по лицу: - Я под наркотой, да еще под градусом, могу пи..еть часами, мне только волю дай. На х... тебе нужны эти глюки, извини, парень.
Шерли Брекет: "Он думает, что я писал "Птицу" под кислотой. Или что это о трипе... Блин, а если они все так думают?" Мысль была не сильно приятная, но Шерли успокоил себя тем, что художника видно крепко и не по хорошему зацепило,и теперь расторможенное травкой сознание просто волочет его заново по всем адским тропам. Сам Шерли чувствовал себя неожиданно спокойно - его не накрыло этим октябрьским днем в Аппалачах, воспоминание было не ярче, чем обычно (гораздо менее яркое, чем в его снах). Парень глянул на Митча, тот как будто уже спал... В памяти Шерли снова отчетливо прозвучали строчки песни парня из Города Ангелов: "Принимай все таким, как оно приходит. Есть время оставить все таким как есть, и есть время солгать." Негр зашевелился, как будто разбуженный взглядом Шерли и неожиданно тверезым голосом спросил:. - Если ты точно не хочешь туда вернуться, зачем ты спрашивал есть ли здесь эти дороги.
Эрнест Верней: Эрнест все же приподнялся, оперевшись рукой на колено Шерли, внимательно посмотрел на чернокожего, перевел взгляд на Брекета... почему-то ему казалось крайне важным, что парень ответит сейчас. - Кто хоть раз ходил по этим дорогам, не забудет их никогда. Они тянут... тянут. И рано или поздно ты все равно окажешься на одной из них. Ты узнаешь ее из тысячи, и не сойдешь, не сойдешь в сторону, даже если побежишь со всех ног. Он потер занывший левый висок... "Куда же запропастился Фил? Небось уже защемил какую-нибудь герлу у стойки и думать про меня забыл. Вот я м....к, это ж надо было так по-глупому упустить Эрин!" Но Шерли все еще не ответил - и Эрнест точно знал, что не двинется с места, пока не услышит ответ. Почему-то это казалось невероятно вжным...
Шерли Брекет: Эрнест вещал с пылом и мрачностью уличного проповедника, предрекающего конец света."какого х*я тянут, да эти дороги орут во весь голос - тебе туда не надо" В другое время Шерли наверное бы _бесанулся_, но сейчас только засмеялся беззлобно: - Да что ты меня все так спровадить отсюда хочешь, чувак? Он повернул голову к Митчу и ответил на его вопрос... и вот это уже было не совсем правдой: - Да чтобы знать куда не ходить.
Фил Райли: Из подсобки Фил выбрался почти протрезвевшим, хотя и довольно помятым. На шее фотографа красовался смачный засос - пухленькая "Диина" изображала африканские страсти так активно, что и сама этому поверила, Райли даже не пришлось особо стараться. Но уже через несколько минут Рыжий постарался потерять ее: вручил очередной коктейль (освежись, дорогая!), потолкался вместе с ней на танцполе, улучил момент, когда свет очередной раз мигнет ("темнота - друууг молодежи, дееети мои, о даа.." - постанывал в микрофон диджей) - и был таков. Роб, похохатывая, поведал ему о безумной пляске Эрнеста с гитаристом, после чего предположил, что Верней отправился пообщаться с народом поближе. Когда Райли вопросительно продемонстрировал характерный жест курильщика, бармен пожал плечами: - Ловим кайф, где можем. Если поторопишься, может, еще их и догонишь. И Рыжий отправился в курилку, не сразу угадав в нужный поворот - догонять.
Эрнест Верней: - Спровадить? Ну ты м...к, Шерли. Такого я даже злейшему врагу не пожелаю. Дорожные истории. Истории дорог. Как много их было. Как трудно было идти и выбираться... Он сел и снова взялся за блокнот. Набросок легко ложился на страницу. "Ирма порадовалась бы за меня... Пару часов протусовался с ее протеже, и вот они - готовые эскизы. Повезло мне со временем: х..й кто чего поймет, но Ирма говорит, что в этом и есть "фишка". И все довольны". "Хочешь к Мо?" - неожиданно написал он вверху страницы. И ниже: "Нет, меня ждут". И еще ниже: "Фил и Эрин. Эрин и Фил." И отец... Так. Стоп. На сегодня было слишком много секса, музыки, алкоголя и наркоты. Молчи, сознание, молчи, Эго, заткнись, темное Ид.
Фил Райли: Фил появился как по заказу, ровно в тот момент, когда карандаш художника оставил на бумаге его имя, и какое-то время сам любовался жанровой сценкой "укурки на привале". А что, такие могут и не только полечку с парнем сбацать, вон как устроились друг на друге. Один мсье Верней - в гашишных парах, но "за мольбертом". - Я так понимаю, на сегодня все, конец фильма? А, Эрни?
Эрнест Верней: Когда дверь курилки с шумом распахнулась и на пороге, взирая на них с неодобрением заправского ажана*, возник Фил, Эрнест вздрогнул и едва не выронил блокнот. - Рыжий! - отчего-то он обрадовался другу, как младенец-родной матери. - А я гадал, куда ты подевался... К гадалке можно было и не ходить: судя по довольной физиономии Райли и его позе утомленной гетеры, ему-таки обломилось. И девица оказалась не только резвая, но и зубастая. - Поздравляю, кажется, ты закадрил вампира... _______________________________________________________________ *ажан - французский аналог "копа", "бобби" или "мента"
Фил Райли: - Вампир не вампир, но пиявка оказалась еще та, - Райли довольно осклабился. - еле отцепился. А сейчас подумываю и вовсе отчалить. Ты со мной?. - он еще раз обвел глазами комнату: верняк, ребята готовы. Но спросить приличий ради, никто не запрещает: - Парни, а вы?
Шерли Брекет: Из парней ответить в состояние оказался только Шерли - Винсента тоже наконец зацепило и он сидел у стены откинув голову и чуть оскалившись. - Нет, я пас, - Брекет отрицательно покачал головой и поразмыслив сам улегся рядом с Кришной. Тело раслабилось и как будто отяжелело или стало полужидким - Шерли казалось, что он медленно сливается с полом... Конец эпизода
полная версия страницы