Форум » Недавнее прошлое » Весна 1964 года, Лондон. » Ответить
Весна 1964 года, Лондон.
E.Welthorpe: Участники: Фил Райли, Джон Салленвуд, Эрнест Верней, игротехи. Внимание! Данный тред содержит откровенные сцены сексуального характера. Если вам еще не исполнилось 18 лет, а также если вы считаете чтение подобных отыгрышей для себя неприемлимым - "пожалуйста, покиньте этот зал". Спасибо.
Эрнест Верней: Они "отмирают" - как в детской игре, по знаку водящего - заговаривают с ним, приглашают войти... И голоса у них вполне человеческие и мирные. Никакого утробного рычания или зловещего пришепетывания, как в ужастиках. "А ведь он прав... Последний стакан действительно лишний", - подумал Эрнест и, пробираясь по тусклому коридору на кухню, прикинул, сколько джина вперемешку с коньяком плещется у него в крови. Пожалуй, этого количества хватило бы, чтобы утопить линкор. Но Джон и Фил нисколько не трезвее. Может быть, именно поэтому Кармен и завернула Джулию домой из пиццерии - один пьяный мужчина, это еще приемлемо, но трое лыка не вяжущих парней - чересчур даже для двух раскованных девушек. Эрнест поставил на липкий стол выпивку и коробки с пиццей. - Не знал, кому из вас что нравится, так что выбрал на свой вкус. Так что одна здесь с ветчиной, орегано, артишоками и грибами, а другая - аж с четырьмя сырами. А джин-тоник с хинином, так что есть шанс, что мы все трое с утра будем в порядке.
Джон Салленвуд: Джон обозревает преподношения и понимает, что его сейчас стошнит. И ладно если бы только физически. Ему хочется позорно удрать в сортир, запереться там и никогда больше не показываться людям на глаза, и он, несомненно, поступил бы так, если бы хоть на одно мгновение поверил, что ему от этого станет легче. Вместо этого Салленвуд указывает парням на полку над раковиной: - Стаканы там. Усаживается возле стола, приоткрывает верхнюю коробку и, глядя на расплавленный сыр, невольно вспоминает сегодняшние, а также вчерашние, позавчерашние, прошлогодние и прочие пятна, лужи, потеки на асфальте, на дороге, на обочине, на полу, на стенах, на задних, передних и прочих сиденьях, стульях, креслах, диванах, коврах, подстилках, стульчаках... Поморщившись, отодвигается. Несколько секунд размышляет, не пойти ли и правда в сортир, не остаться ли там, не замуроваться ли фараоном в гробнице, да только одному страшно, а захватить с собой некого - ни жены рядом нет, ни любовницы, ни верных слуг вроде Ленни и Барни, ни хотя бы кошки - кошка давно сбежала, дурацкая была затея заводить кошку вместо ребенка, он ей сразу так и сказал, но разве она хоть раз к нему прислушалась, разве она хоть раз услышала его по-настоящему, разве она вообще способна его услышать?.. Он глубоко дышит - как всегда, когда нужно унять сердцебиение и тошноту, какой бы природы она ни была, пищевой, алкогольной, сартровской, набоковской* или его собственной, уникальной, никем до сих пор не описанной - и остается на месте. Проводит рукой по лицу. И заявляет внезапно без тени иронии. - Иногда я жалею, что я не голубой. Кажется, Трой - единственный, с кем я мог бы составить счастливую пару... - Поднимает глаза на Райли. - Только не говори ему. Он расстроится. ----------------------------------------------------------- * Короткий рассказ "Ужас" (1927). Прочитать можно здесь.
Эрнест Верней: Эрнест присаживается на подоконник, лезет в карман куртки за сигаретами. В обычные дни он столько не курит - язык уже онемел от никотиновой горечи -но вести подобные беседы можно только в процессе наблюдения за кольцами сизого дыма... Сизым змеем. "Будьте же вы кротки,как голуби, и мудры, как змии..." - Возможно, не открою Америку, Джон... Но счастливую пару с другом можно составить и не будучи голубым. Помнится пару лет назад мы с тобой начинали разговор на эту тему, да так и не закончили. Он зажигает сигарету, предлагает раскрытую пачку собеседникам. - Весь вопрос в том, как найти друга и сохранить дружбу...
Джон Салленвуд: - Иди нахрен, - огрызается Салленвуд в ответ на напоминание, но скорее устало, чем злобно, и сигарету берет, а их он берет лишь у тех, кому если не симпатизирует, то хотя бы не ненавидит, и то ладно. - Весь вопрос в том, как не облажаться, решив, что кто-то подходит тебе как друг... - Он фыркает, не сдержавшись. - Или как жена.
Фил Райли: Фил занят: он возится у сержанта за спиной, пытаясь открыть кухонную форточку. Когда, после сопения, рывков и тихих проклятий это наконец удается, Рыжий некоторое время стоит, высунув голову в окно, почти как днем. Лучше запахи мокрого асфальта, и даже мусорный душок из-за угла, чем дремучая безнадега. Гаже формалина. Мужики за спиной пару раз роняют слово "голубой" и Фил матерится в форточку. Его сегодня это достало. Сейчас окажется, что и утренний труп шагнул с крыши от тоски по какому-то "эльфу", дери его за ногу... - Весь вопрос в том, как не облажаться.... - Вопрос в том, смотришь ты на человека, или в себя, когда с ним говоришь.. или трахаешься. - Райли отлипает от окна и делает шаг к раковине, набирает пригоршню воды, чтобы плеснуть себе в лицо. - Хочешь быть с этим человеком или просто тебя тошнит от одиночества. А людям не нравится чувствовать себя е**ной микстурой.
Эрнест Верней: - Е...й микстурой? - усмехается Эрнест. - Спиши слова, приятель. Это же идеальный каламбур. Да... а по мне, так очень даже неплохо быть персональной дорожкой кокаина. В тебе всегда нуждаются... Бегают за тобой...Идут ради тебя на разные безумства. Правда, и риск тоже двойной: тот, кто тебя потребляет, как наркоту, рано или поздно соскочит... либо подсядет окончательно. И неизвестно, что хуже. Он с сомнением смотрит на взятую со стола банку джина с тоником, но все же открывает, прислушивается к змеиному шипению газа и салютует мужчинам: - За продолжение знакомства. Отпивает глоток и спрашивает совершенно серьезно: - Слушай, Рыжий, а чем так плохо - лечить чужую больную душу? Признайся, ты просто не веришь в это. Как не веришь и в то, что кто-то захочет возиться с твоей.
Фил Райли: - Ага. - Райли тянется к новой банке с выпивкой, бездумно делает большой глоток. - Вообще-то это просто отлично, когда у тебя есть такая микстура. Всегда под рукой, всегда поможет. Удобно. Никогда не возразит, потому что тебежебольно! Примчится к тебе в три часа ночи... потому что тебе захотелось поговорить. Только никем иным кроме полезной микстуры такой человек для тебя не будет. Что, не так? - Рыжий ухмыляется во весь рот. - Я, Эрни, и пил микстурку, и сам ею бывал. Недолго.
Эрнест Верней: Эрнест задумчиво кивает - не возражая и не соглашаясь, продолжает размышлять на тему. - Но когда чертовски болит... до слез... когда ты на все согласен, только бы оно, е.. твою мать, утихло - без микстуры или пилюли ведь не обойтись, так? И даже если лекарств очень много... выбор пузырьков и мензурок - на любой вкус...всегда есть те, которые ты со временем начинаешь предпочитать прочим. К некоторым даже... привязываешься. Крепко привязываешься. Он тяжело вздохнул и посмотрел в темное окно. - Мне вот кажется, я знаю в чем разница. Самая любимая женщина, женщина всей твоей жизни - не та, что заставляет тебя страдать больше всех. И не та, что стелется, как рабыня, предвосхищая все твои желания. И даже не та, от которой у тебя стоит как кол круглые сутки... Женщина всей твоей жизни - это та, к кому ты приползешь умирать.
Джон Салленвуд: Неохотно поднявшись с места, Салленвуд огибает стол, копается на полке с посудой, добывает стакан, берет бутылку неразведенного джина, откупоривает, наливает не отмеряя, выпивает, наливает снова, будто не замечает, что на кухне есть кто-то еще. Их голоса раздаются словно из другого измерения, он вполне доволен тем, что ушел от разговора, и возвращаться не собирается. По крайней мере до тех пор, пока не осушит половину бутылки и не зажует чем-нибудь. Откопав в одном из кухонных ящиков нож, он поворачивается к столу, придвигает к себе одну из коробок, открывает ее... - Женщина всей твоей жизни... толкает его под локоть. Он вздрагивает. Нож выскальзывает у него из рук.
Фил Райли: - Во, видишь. - Рыжий кивает Джону на поникшего Вернея, а потом наклоняется к французу, сжимая его плечо - Приятель... а ты когда-нибудь любил женщину? Так, чтобы думать сначала о том, не причинишь ли ты боли ей, а затем - о том, что тебе наступили на любимую мозоль.. - Фил глядит на оброненный Салленвудом нож, потом подхватывает его и торчком всаживает в центр пестрого круга из теста с начинкой. - Приползешь умирать.. даже если у нее дома муж и четверо детей. Чтобы омыла твои раны, положила голову на колени.. а когда скопытишься - до конца дней корила себя за то, что не уберегла. Какая драма, бл*дь..! - в преувеличенно театральном жесте Фил сбивает рукой со стола пивную жестянку. - Бл*дь. - добавляет он, глядя на лужу. - Есть чем вытереть?
Джон Салленвуд: Джон рассеянно качает головой. - Вот, значит, как... Отступив от стола, упирается задом в край раковины. - Вот почему она... Прикрывает глаза ладонью. - Я захотел жить с ней. Я захотел с ней жить... Пива - ваш единствиный друг. Ниабижайте пиву!
Фил Райли: Когда ответа не последовало, Фил сознает, что и сам сейчас тоже - говорил в себя. Рыжий поднимает голову, упирается взглядом в Салленвуда. - Джон..?
Эрнест Верней: - Захотел жить... - эхом отзывается Эрнест. - С кем же? Кто она? И в этом вопросе нет ни грамма праздного любопытства. Чужое горе, выплюнутое сквозь зубы хриплым признанием, бьет его по нервам, как высоковольтный разряд. От Джона сейчас веет тем самым ледяным чернм ветром преисподней, который он вдыхал однажды - и потому не может ошибиться в значении происходящего. Он даже не успевает ответить Филу, что у женщины всей жизни просто не может, не может оказаться другого_мужа и детей_не_от_тебя...
Джон Салленвуд: Не отнимая руки от лица, другой он делает предостерегающий жест, мол, не трогайте, не приближайтесь, а лучше уйдите отсюда, сгиньте совсем... Но поздно. - Ты ее видел...
Фил Райли: - Вон оно как... - Фил со злостью давит в пепельнице едва начатую сигарету. Мона. А Моне не нужен тот, кто будет с ней жить, ей нужен тот, кого она может ненавидеть... Чтобы изменял жене с проституткой, хлестал горькую в баре, провонявшем табаком до фундамента, и ни за что не смел быть лучше, чем она решила о нем думать. Честное слово, он бы это сказал вслух, и даже нарвался бы на драку. Но Райли устал. Смертельно устал перебирать ногами на краю осыпающейся воронки, устал видеть, как эти двое завороженно скользят прямо в песчаный зев. - А как насчет того, чтобы вообще - жить..?
полная версия страницы