Форум » Недавнее прошлое » Зима 1965 года. Париж. Особняк графа де Сен-Бриза. » Ответить
Зима 1965 года. Париж. Особняк графа де Сен-Бриза.
Эрнест Верней: Граф де Сен-Бриз проводит новогодние праздники в своем поместье в Бургундии. Это редкий год, когда семья собралась в полном составе: первая и вторая жены графа и дети, рожденные от обеих. Не считая многочисленных сестер и братьев, кузенов и кузин, тетушек и дядюшек... И друзей-соседей, собравшихся со всей округи. Старший и любимый сын, Эрнест Верней, после долгих уговоров, прибыл на семейное торжество в компании своей невесты, Лидии Фотиади. Вся родня имела удовольствие посмотреть на необыкновенную девушку, каким-то образом сумевшую обуздать буйство характера виконта, отвлечь его от модного распутства и "завиральных" революционных идей (по крайней мере, приучив не высказывать их столь бескомпромиссно, что это грозило исключением из Сорбонны), и обратить его мысли к домашнему очагу. Не случайно на недавней столичной выставке, где работы Эрнеста имели большой успех, значительная их часть представляла собой портреты Лидии. По всеобщему убеждению, вскоре должна последовать официальная помолвка и свадьба. Но что-то идет не так... В отношениях молодой пары чувствуется напряженность, напряженность возникает и между потенциальными свекром и невесткой. Вернувшись в Париж, граф Эжен де Сен-Бриз почувствовал, что ему необходим совет. А может быть, и более серьезная помощь. И позвонил доктору Шаффхаузену.
Эмиль Шаффхаузен: Звонок графа де Сен-Бриз застал доктора в подготовке материалов к весенним семинарам в Цюрихе и Лондоне. Шаффхаузен не любил отвлекаться от написания текстов, и сперва хотел отложить их беседу на вечер, но граф настоял, и Эмиль расслышал в его голосе нотки неподдельного беспокойства. Побеседовав с ним о сыне и его планах, доктор сперва не мог взять в толк, почему граф, который так радовался тому, что сына больше не тянет к мужчинам, вдруг воспротивился его решению жениться. Но ряд вопросов, которые Шаффхаузен задавал по ходу разговора, кое-что прояснил. Де Сен-Бриз так же готов был заплатить клинике кругленькую сумму, чтобы доктор приехал к нему в Париж и, познакомившись с невестой сына, мог сделать о ней свое заключение. Просьба была странной, но... выполнимой. Тем паче, что до весенних поездок у Шаффхаузена оставалось относительно свободное время, ибо пациентов в его клинике было немного. Договорившись о том, что он сможет уделить графу только пару дней, и урегулировав финансовую сторону вопроса, Шаффхаузен через несколько дней выехал в Канн и оттуда поездом в Париж. Прибыв на Лионский вокзал на следующий день, он сел в машину, присланную графом, и с комфортом доехал до престижного пригорода Буживаль, где располагался особняк Сен-Бризов.
Эрнест Верней: Увидев в окно, что автомобиль вьехал во двор, граф позвонил слуге и приказал подавать обед. - Накройте на двоих в маленькой столовой. И смотрите, чтобы ни одно блюдо не опоздало. После обеда мы будем в курительной, подайте туда трубки и коньяк. Отдав распоряжения, он направился вниз, и, торопясь лично встретить Шаффхаузена, даже не накинул пальто. - Здравствуйте, доктор! Надеюсь, я не очень спутал ваши планы... Вы уж простите, но мне никак не обойтись без вашего совета.
Эмиль Шаффхаузен: - Здравствуйте, граф! Не стоит извиняться, вы попали в удачный момент, когда в клинике случилось временное затишье. Зима, знаете ли, многие из моих пациентов в ремиссии и разъехались по домам, а я занимаюсь в основном научной работой. - Шаффхаузен ответил на рукопожатие и прошел в дом. Отдав пальто, кашне и трость лакею, доктор вместе с графом поднялся на второй этаж, в столовую, обставленную мебелью в стиле модерн и украшенную витражами арт-нуво. Доктор сделал тонкий комплимент вкусу графа, но тот был действительно сильно расстроен чем-то и только рассеянно кивнул в ответ, будучи мысленно не здесь. Отобедав и переместившись вместе с хозяином дома в курительную комнату, Шаффхаузен с удовольствием расположился в уютном кресле с бокалом коньяка и длинной трубкой, полной душистого гаванского табака. - Так чем же вызвана ваша тревога за сына на сей раз, граф? Мальчик делает успехи, учится, я слышал, у него прошло несколько выставок, собирается жениться, как добропорядочный человек. Что не так с этой девушкой, кроме того, что она не из вашей среды? - спросил он у Сен-Бриза.
Эрнест Верней: - Хотите знать правду? - граф отложил трубку, не успев сделать даже одну затяжку. - Именно это меня и беспокоит. Да, понимаю, мне следует радоваться, что сын наконец-то образумился, образумился настолько, что даже вознамерился жениться. Тем более, что я и сам женился примерно в его возрасте...ну, это не важно сейчас... Так вот, месье Шаффхаузен. Все жто не похоже на Эрнеста. Он какой-то слишком тихий, и у меня дурное предчувствие. Сен-Бриз прерывисто вздохнул и посмотрел в окно, за которым в синеватом сумраке кружил белый снег. Когда он касался тяжелой темы, ему всегда хотелост спрятать взгляд. - Понимаете... Он весь в меня. Если влюбляется - то со всего размаха, но женщины никогда не забирали над ним власти. А эта девица, как мне кажется, держит его в ежовых рукавицах. И на строгом ошейнике. Ваше лечение помогло, доктор, очень помогло, он уже два года не прикасается к наркотикам, гораздо умереннее пьет, и даже с немедленным присоединением к повстанцам Че Гевары согласился подождать - одно время он бредил идеей создать серию портретов команданте с натуры... Насколько я знаю, он часто с волонтерами посещает больницы и школы для бедных, дает бесплатные уроки рисования. Все бы ничего, если бы не эта девушка.
Эмиль Шаффхаузен: Доктор затянулся трубкой и выпустил в потолок облачко вкусного дыма, осмысливая то, о чем ему рассказывал граф. "Компенсаторная реакция подчинения? На что? Он восстановил отношения с семьей и с социумом... но стал ли счастлив от этого? Девушка его подавляет, видимо... Но что заставляет его терпеть?" - Скажите, граф, вы разговаривали с Эрнестом по душам? Он вам признавался в том, что счастлив, что сбылись его надежды? Или напротив, становится скрытен и раздражителен, когда вы заводите с ним задушевные беседы?
Эрнест Верней: Граф, обрадованный, что его так быстро и хорошо поняли, кивнул. "Я не ошибся, пригласив Шаффхаузена. Он сразу ухватывает суть". - Я пытался, доктор. Неоднократно. Но он или отшучивается, ссылаясь...ммммм...на некоторую особую сексуальную притягательность Лидии, или - как вы и сказали - замыкается и становится раздражительным. "Я очень счастлив, я люблю ее", вот и все, чего я сумел от него добиться. Сен-Бриз сделал затяжку и глотнул коньяка, раздумывая, стоит ли сразу же выкладывать Шаффхаузену всю информацию, и решил, что стоит. - Вы знакомы с греческими семьями, доктор? Эта странная ветвь восточного христианства, традиционный уклад, безговорочное подчинение младших старшим, и брак по выбору родителей. Любой, самый дальний родственник, или даже просто - грек, всегда будет иметь преимущество над "чужаком". Лидия очень привязана к семье. И очень религиозна. Но... она вступила в связь с Эрнестом вопреки семейным правилам,и теперь он считает, что несет за нее полную ответственность. А с ее отцом они взаимно терпеть друг друга не могут.
Эмиль Шаффхаузен: "Ага... межэтнический конфликт... революция ушла из области надмировых идей в плоскость семейных отношений... И Эдип вырос в конфликт Ахилла и Агамемнона за добычу Трои. Да и девушка не дура, знает, где водится крупная рыба и знает, как с ней управиться... Особая сексуальная притягательность - какая-нибудь перверсия? Анальный секс? Стоит выяснить это тоже, но пока неясно, как?..." Коньяк у графа был превосходный, его терпкий черносливовый привкус был долгим и приятно сочетался с крепким табачным дымом. И опьянение наступало мягко, как сонное расслабление после целого дня, проведенного на воздухе... Самое то, что требуется в холодный зимний день. - А с девушкой вы общались? Какое впечатление она на вас произвела? Возможно, она просто очень сильно любит вашего сына и желает его осчастливить, даже если этому будут противиться все ее родственники?
Эрнест Верней: Сен-Бриз покачал головой. - Я в этом не уверен. Может быть...поэтому я пригласил вас, доктор. Чтобы вы разрешили мое сомнение. Конечно, Лидия еще очень молода, ей нет и двадцати, однако... ее повадки...манеры... то, как она говорит с Эрнестом, как держит себя с ним - все это так мало похоже на юную наивность, что я, право, озадачен. Граф покрутил в пальцах пустой бокал, поставил его на стол. - Она умеет вести себя в обществе, она весела, по-своему остроумна, но слишком уж любит быть в центре внимания. Нарушает правила, потому что уверена, что ей позволено больше, чем другим. И... (он замялся) на мой вкус, она совсем не красива. Этот южный тип, знаете? Рано созревают, быстро стареют. Сексуальна, да, пикантна...пожалуй. Но вызывает она скорее грубое возбуждение, какое испытываешь к бордельной шлюхе, или при просмотре порнографического журнала. А для моего сына, насколько я знаком с его пристрастиями, очень важен момент чистого эроса... платоновского, если вы понимаете, о чем я.
Эмиль Шаффхаузен: - Понимаю... - кивнул доктор, усваивая новую порцию информации и прокручивая в голове отдельные сказанные графом слова и фразы. "Еще нет двадцати, но уже не девственна, судя по всему... Судя по всему, тоже демонстративна, как сам Эрнест или даже забивает его демонстративность, которую он отчасти перенес на картины, своей... Или она нарциссична и полна самолюбования - идеальная модель для художника... Грубое возбуждение? О, да это дева земная, Лилит, Геката поймала нашего витающего в облаках бога в свои крепкие объятия..." - Скажите, как бы вы назвали их, когда они вместе? Какой вы видите их пару, какие образы или сравнения приходят вам на ум? - спросил он графа, допив свой бокал, и взял спички, чтобы заново раскурить погасшую трубку.
Эрнест Верней: - Хм... Какие сложные вопросы вы задаете, месье, - Сен-Бриз потер лоб и смущенно улыбнулся. - Признаться, никогда не думал об этом. Мне не нравится видеть их вместе, вот что я точно знаю! Они как... как бык и тореадор, простите за столь грубое сравнение. А еще мне почему-то всегда страшно за сына. Как будто по ночам эта девушка превращается в змею, или в дракона. Он налил в бокалы еще коньяка, раскурил заново погасшую трубку. - Возможно,это лишь мои фантазии, возможно... Возможно, мной управляет страх - меня пот холодный прошибает, когда я вспоминаю, что три года назад чуть было не потерял моего мальчика... Но я хочу быть твердо уверенным, что он счастлив, а не женится из духа противоречия, понимаете? Сен-Бриз глубоко затянулся и закончил свою мысль: - Если я прав, доктор, то вскоре после свадьбы он или снова впадет в депрессию, или возьмется за наркотики. И мальчики тоже не исключены. Или, напротив, останется ей верным из духа противоречия, но будет сбегатьиз дома при первой же возможности.
Эмиль Шаффхаузен: "Бык и тореро... да еще и дракон со змеей! Да, это встреча нашего юного художника с хтоническим чудовищем*... Ах, какой прекрасный материал! И какая досада, что Юнг уже скончался, а то я ему непременно подкинул бы эту в высшей степени архетипическую историю! Расскажу о ней на конгрессе независимого аналитического общества Великобритании в мае. " - доктор замечтался, несколько отойдя от тревог графа, но слова того о своем страхе вернули его в курительную комнату с университетской кафедры Кембриджа. - Итак, вы сомневаетесь в том, что он с ней счастлив. И желаете узнать, не скрыта ли под всем этим ее какая-то корысть, которая в итоге может разрушить вашему сыну жизнь... И если такое выяснится, то вы всеми силами захотите предотвратить их свадьбу, так? __________________________ * хтоническое чудовище - монстр, порожденный хаосом, часто представляемый в виде гадов, атрибут подземных богинь - Реи-Кибелы, Гекаты, Деметры, в аналитической психологии - обозначение древних животных инстинктов, силы ИД.
Эрнест Верней: - Именно так. - подтвердил Сен-Бриз. - Ну что же, доктор... вы согласны помочь мне? И... что теперь делать, по-вашему? Он озабоченно постучал кончиками пальцев по столешнице. - Я не говорил сыну о вашем приезде, но спросил, не хочет ли он придти ко мне на ужин... Вместе с Лидией, разумеется. Или такая диспозиция кажется вам неправильной?
Эмиль Шаффхаузен: - Я понял, что он уже дал согласие на визит? Что ж, тогда имеет смысл мне остаться и взглянуть на них, как на пару, ну а вам - придумать достаточно правдоподобное основание, почему я оказался здесь в это время. - заключил Шаффхаузен, понимая, что собственно именно этого и ждет от него Сен-Бриз. - После ужина, если мне удастся пообщаться с ними, я вам доложу свои соображения на сей счет, и мы вместе подумаем, насколько оправданы ваши опасения и что делать, если они подтвердятся... А до ужина я хотел бы воспользоваться возможностью побывать в госпитале Сальпетриер, благо, это недалеко отсюда, в Университетском квартале. Вы не откажете мне в любезности показать, где тут у вас телефон? Я хотел бы вызвать такси.
Эрнест Верней: - Зачем же такси, месье Шафхаузен? Мой шофер отвезет вас куда угодно и привезет обратно. Или вы не доверяетете Мишелю? У него опыт и стаж вождения больше, чем у любого из парижских таксистов. Но телефон- если желаете им воспользоваться - есть в ближайшем холле. ***
Эмиль Шаффхаузен: - Я полагал, вы отправите машину за вашим сыном и его девушкой... - пожал плечами Шаффхаузен, но не стал сопротивляться предложению графа. В Сальпетриер ему удалось пообщаться с председателем Парижского Психоаналитического Общества месье Нахтом и заручиться его поддержкой в проведении исследования больных шизофренией. Удовлетворенный итогом встречи, он вернулся в особняк Сен-Бриз за час до времени ужина. По дороге, разговорившись с шофером графа, он узнал кое-какие мелкие подробности отношений графа с сыном и положил их в отделение своей памяти, где хранились другие сведения про его пациента, Эрнеста Вернея.
полная версия страницы