Форум » Весь прочий мир летом 1966 года » Где-то в двадцатых числах июня, Бирмингем - Карлайл » Ответить
Где-то в двадцатых числах июня, Бирмингем - Карлайл
Арчи Томпсон: Тёмно-синий остин, нарядный, как первоклассница, неспешно ползёт по карте вверх сквозь ленивый июньский полдень. Водитель - потрёпанный неопределённо-рыжий мужик лет сорока - временами барабанит по баранке, насвистывает, жмурится на блики встречных автомобилей. Он ведёт машину уверенно и твёрдо, уступая дорогу любому, мигнувшему фарами - ему нечего доказывать, и он никуда не торопится. Время от времени в заднее окно упирается босая пятка - это моложавый пассажир потягивается, разминая затёкшие ноги; зевает, ерошит волосы, грызёт карандаш и снова утыкается хрящеватым носом в спиральный блокнот. Носу скучно среди белых страниц - он раздражённо подёргивает кончиком, норовя прижаться к стеклу и любоваться однообразным видом. В приоткрытых окнах колобродит сквозняк: то пробирается прохладными пальцами за пазуху, то норовит перечитать раскиданные по сидению бумаги; жарко.
Шерли Брекет: - А что, если бы он путешествовал один... Губы Шерли дернулись расплылись в длинной не хорошей усмешки. "Таким как ты на радость." - ...было бы лучше? Парень чуть наклонился вперед и произнес обращаясь... вроде бы обращаясь к водителю: - Да почему "нет", если она мне не верит - давайте проверим... если вам так спокойней будет. Делов-то. "Эй, чтобы ты там не было, я знаю, что ты меня слышишь. Я ведь в участке молчать не буду по поводу того, что... хм... могло бы быть... то есть было в той сральне."
Christian Grey: В его взгляде почти нет уже той детской напряженности и волчьего вызова, который отличает всех тех подростков, что сбежали из дома, спасаясь то от ссор с родителями, то от личных проблем, то просто из желания путешествовать. Возможно, потому, что ему, в отличие от большинства ровесников, сильно повезло с компанией, друзьями... и любимым человеком. - "Давным-давно" в данном контексте означает лишь то время, что я провел вне дома, - спокойно объясняет Кристиан. Если и хочется ему сейчас замолчать и сбежать от разговора, то он скрывает это так старательно, как только может. Он косится на Шерли, будто в выражении его лица, в случайно пойманном взгляде может прочитать все то, о чем думает музыкант. "Ну что мне говорить, а? Я же почти, как в ловушке". - Если вы считаете, что это необходимо - хорошо, давайте заедем. Я позвоню, - пожимает плечами, в полной уверенности, что до того момента, как они приедут, что-нибудь придумается... В крайнем случае - матери стопроцентно нет сейчас дома. Крис кажется почти_совсем_спокойным, но если заставить его сейчас вновь поднять взгляд, заставить хоть на мгновение стать самим_собой, то в его глазах легко можно будет прочитать испуг и непонимание, что же делать дальше.
Арчи Томпсон: - А что, если бы он путешествовал один... - старший кривится, растягивая губы в весомой паузе, в которой не_звучат ещё какие-то слова, будто знает, что его поймут, и оттого не говорит, - ...было бы лучше? Арчи переводит на него взгляд, на смутное пятно лица, распоротое тёмным провалом улыбки, на прокуренные зубы, на пропылённые глаза, глубже, словно проваливаясь за них, сквозь бледную кожу, как сквозь молодой наст, в вязкую пустоту. Вглядись пристальней, и увидишь на задней стенке черепа своё отражение - искажённое, гротескное. Губы бродяги шевелятся, но антрополог не разбирает ни слова, отдавшись мороку. Ей мнится - а где-то в глубине теплится понимание, что, может, и не мнится, или мнится, но не ей - будто грязная тряпка дождя стёрла не просто пейзаж, но мир за окном, и теперь Джеми непрестанно будет ползти сквозь безысходность, неподвластная закону сохранения бензина, пока её пассажиры жрут друг друга, погрязнув в голодной ржавой абстракции. - Лады, ребят. Ток' дождь переждём. - Голос Кузнеца, такой конкретный и вещественный, звучит устало. Сквозь заднее стекло Арчи замечает убегающие по встречной красные огоньки большегруза, вспышка молнии превращает смутные тени по обочинам в здания - не то склады, не то гаражи, не разберёшь. Старший всё ещё скалится выжидательно, младший понурился, спрятался за спокойный голос и повседневные слова. - Будете смеяться, мистер, но: да, было бы куда лучше. Такие, как Вы,.. - антрополог сипит, прокашливается и продолжает, приведя голос к повиновению, - ...хорошо, как мы, притягивают неприятности. А этот Щегол, он как дождь - есть где-то по ту сторону стекла. Прошёл бы Чёрную страну навылет и никто бы. Ничего. Не заметил. Как в детстве, да? Если ты не видишь тьмы, она не видит тебя. Арчи говорит убеждённо и неожиданно выразительно, крупная кисть рубит воздух, подчёркивая окончание каждого предложения. Потом замолкает, передёргивает плечами, будто отметая сказанное, и сводит всё к шутке в обычной, бесцветной манере: - В конце концов, до сих пор с ним явно ничего хуже Вас, - 'ладно, нас', - не случилось. Договорились. Гроза, заправка, телефон. Не выйдет с телефоном - подумаем про участок.
Коналл Макгоуэн: Вот так уже гораздо лучше. Позвонить домой, успокоить родных – не уговорят вернуться, так хоть будут знать, что жив. Вот и договорились. – Лады, ребят. Ток’ дождь переждём, – предлагает Коналл. Останавливаться, вылезать под ливень не хочется совершенно, а звонить-то всё равно откуда – всё одно, наверняка, межгород. Арчи явно удовлетворяется вытребованным согласием, сбавляет нажим. Коналл прекрасно понимает её тревогу – он помнит, что у жены двое братьев. Младших. Да у него и у самого братья. – У м’ня самого – братья… – в четверть голоса, чуть слышно говорит он жене, неловко пожимая плечами – как будто заверяет, что разделяет её беспокойство. Ясное дело, разделяет – но ведь это ещё не повод обращаться в полицию? Затем он вспоминает своих младшеньких: Фергаса, Лейхана, Эана – какими те были в годы Слётка, плюс-минус – кто в больнице навещал, кто как-то, проездом, заглядывал в мастерскую. Ещё по-юношески порывистые, но уже спокойные доброжелательной, улыбчивой уверенностью в себе; ещё угловатые и нескладные, но уже на спор гнущие в ладони подкову… Мельком косится в зеркало заднего вида, на поникшего, прячущего глаза Слётка. – И… сёстры… – менее уверенно, но всё так же шёпотом добавляет он. Вспоминает Наиру, малышку Кайлен… Н-да. Нет, он, конечно, поволновался бы, если бы они в свои пятнадцать-семнадцать, в одиночку или вдвоём с ровесником, ехали на попутках через всю страну – но, пожалуй, куда как меньше, чем насчёт такого вот взъерошенного, несчастного птенца. Вот если бы сбежали из дому… – впрочем, это и вовсе не укладывается у него в голове. – Разберёмся как-ни’ть… – вконец потерянно договаривает он.
Шерли Брекет: Ему казалось еще немного и женщина растворится в полумраке, ее голос, наконец устав скакать вверх и вниз, поперек ровному гулу мотора и шуму дождя рассыпится, исчезнет... Хотя как сказать - "исчезнет". Если он - вот в точности по старому доброму кислотному приколу - _всегда был тут_. Вот прямо тут, в его башке - раньше, сейчас и потом. Во всей этой "есности", где никакого "раньше", и "потом", и "сейчас", а до кучи "снаружи" и "внутри", похоже в самом деле нет. И то нечто, что является этой женщиной абсолютно то же самое, что он сам всегда... всегда в нем самом... Нечто готовое блефовать, крутить, идти на попятный, бежать, драться, хватать кусок, рвать, трахаться, быть на чертовом чеку, нечто полное паранои, полное не_веры... Нечто прямо обратное невинности. "О да точняк - "такие как мы". Это и есть твой прикол? Да? Ты и есть эта штука? Эти чертовы песни опыта." Шерли внезапно ощутил нечто сходное тому, что чувствовал несколько раз на сцене - когда в воздухе собиралось, сгущалось, шло к нему что-то такое, что-то такое густо замешенное на "здесь и сейчас"... Что казалось тронешь, только возьмешь в руки, сумеешь _ухватить_ и будет... нечто наверное вроде атомного взрыва. Только сейчас это чувство было будто на изнанку, густо замешенное на паранои, на этом шуме дождя, на это чертовой "есности"... на "здесь и всегда"... Он подался вперед, наклонился к уху женщины, закрытому черными прядями волос и прошептал, так, чтобы слышала только она. "Хотя наверное достало бы сказать это в голове..." - Весь мой жизненный опыт говорит - все так, точно так. Кроме одного ... Крис смотрит в темное небо, выглядывает падающую звезду, которой нет - Давай не будем о смерти. Пожалуйста. Я сейчас... Ну, не могу об этом разговаривать. Может быть немного позже смогу, но вот прямо сейчас - не-вы-но-си-мо. И все-таки... Знаешь, мне кажется, что мы никогда не умрем... - Кроме того, что есть одна штука, которая достанет тебя без разницы ребенок ты или такой парень как мы. "Возможно я делаю то, что не стоит делать..." ... - Эй, Кудж, если ты так уверен, что нет того перекрестка, где Джонсон встртил Дьявола, как ты себя поведешь, если вдруг он есть и ты на нем окажешься?... – Разберёмся как-ни’ть…
Арчи Томпсон: Коналл ворчит ободряюще-соглашательно, и Арчи с удивлением отмечает, что он, оказывается, расслабился - а значит, был обеспокоен её в целом невинным предложением - интересно почему. А затем ухо обжигает сиплым шёпотом, и снова подступает морок, густой и вязкий - ...штука которая достанет тебя... - но антрополог оглаживает языком губу, цепляется за металлический привкус и потому отвечает отстранённо и вполне рассудительно: - Может, оно и так...Есть вещи, о которых ты просто не_говоришь. О них не_болтаешь за стойкой в баре, не_шепчешь на ухо в постели, не_вещаешь с кафедры. Не потому что о них пишут в отчётах с грифами секретно, и не из-за закорючки на листе бумаги. Просто ты знаешь их, и знаешь, что слова имеют вес, и не хочешь, чтобы кроме веса они приобрели форму. Но если всё таки нужно сказать, если за окном день, похожий на ночь, а ты в дороге...И она перегибается через кресло, почти упёршись носом в обветренную скулу, чтобы видеть, как светляками летят в зрачках отражения дорожных фонарей, и начинает вечным зачином, 'не-я,-но-парень-с-соседней-улицы': - ...но говорят... Говорят, что они могут быть голодны, печальны или игривы, но не добры и не злы, как зеркало не красиво и не уродливо. Что они всегда те, кого ты ждёшь, и что на болоте не встретишь иного зла, кроме того, что принёс с собой. Что обморок заводит только туда, куда ведёт твоё сердце, и что бывалого он приведёт к погибели, а невинным, - отодвигаясь, она выразительно косит глазом, сперва на мальчишку, потом на водителя, - страшиться нечего, потому что чистые помыслы защищают их пуще железа. Скосив по птичьи голову к плечу, она спрашивает нараспев: - 'О проклятом рыцаре с юга, когда-нибудь ты слыхал?'1 - собеседник, очевидно, не слыхал, поэтому она продолжает напевать под шелест шин: - 'Он восемь прекрасных дам соблазнил, а после волнам предал'... Негромкий речитатив водителя, присоединившись, превращает монолог в диалог, и заканчивают они уже в голос: женщина хлопает по спинке, отбивая такт, а мужчина свистит, пока она поёт свои реплики. - '...ещё не пробили три'. Так говорят, приятель, от девонширских холмов до болот Саффолка и дальше на север, так что пока этот птенец не замарал пёрышек, ему светят исключительно волшебные колодцы и горшки с золотом. Ну ещё, может быть, медведи с опилками в головах... Впрочем, возможно, 'то, о чём говоришь ты', и 'то, о чём говорят', говорится о совершенно разных вещах.. 1 Арчи и Коналл поют шотландскую вариацию аглицкой баллады 'Lady Isabel and the Elf Knight', записанной Чайлдом. 1 O HEARD ye of a bloody knight, Lived in the south country? For he has betrayed eight ladies fair And drowned them in the sea. 2 Then next he went to May Collin, She was her father's heir, The greatest beauty in the land, I solemnly declare. 3 'I am a knight of wealth and might, Of townlands twenty-three; And you'll be lady of them all, If you will go with me.' 4 'Excuse me, then, Sir John,' she says; 'To wed I am too young; Without I have my parents' leae, With you I darena gang.' 5 'Your parents' leave you soon shall have, In that they will agree; For I have made a solemn vow This night you'll go with me.' 6 From below his arm he pulled a charm, And stuck it in her sleeve, And he has made her go with him, Without her parents' leave. 7 Of gold and silver she has got With her twelve hundred pound, And the swiftest steed her father had She has taen to ride upon. 8 So privily they went along, They made no stop or stay, Till they came to the fatal place That they call Bunion Bay. 9 It being in a lonely place, And no house there was night, The fatal rocks were long and step, And none could hear her cry. 10 'Light down,' he said, 'fair May Collin, Light down and speak with me, For here I've drowned eight ladies fair, And the ninth one you sall be.' 11 'Is this your bowers and lofty towers, So beautiful and gay? Or is it for my gold,' she said, You take my life away?' 12 'Stirp off,' he says, 'thy jewels fine, So costly and so brave For they are too costly and too fine To throw in the sea wave.' 13 'Take all I have my life to save, O good Sir John, I pray; Let it neer be said you killed a maid Upon her wedding day.' 14 'Strip off,' he says, 'thy Holland smock, That's bordered with the lawn, For it's too costly and too find To rot in the sea sand.' 15 'O turn about, Sir John,' she said, 'Your back about to me, For it never was comely for a man A naked woman to see.' 16 But as she turned him round about, She threw him in the sea, Saying, 'Lie you there, you false Sir John, Where you thought to lay me. 17 'O lie you there, you traitor false, Where you thought to lay me, For though you stripped me to the skin, Your clothes you've got with thee.' 18 Her jewels fine she did put on, So costly, rich and brave, And then with speed she mounts his steed, So well she did behave. 19 That lady fair being void of fear, Her steed being swift and free, And she has reached her father's gate Before the clock struck three. <...> Цитируется по Sharpe's Ballad Book (1823). Прослушать, к сожалению, можно только версию с другим текстом. В Америке известна вариация этой баллады под названием The Willow Tree.
Шерли Брекет: "...они всегда те, кого ты ждёшь... это _действительно_ то, что стоит запомнить..." Шерли шумно втянул ноздрями воздух и откинулся на спинку сиденья. - Спасибо Странным образом, но его паранойя пошла на убыль - так, как будто он только что миновал какой-то особый момент, какую-то не правильную развилку, сам того не зная, дал верный ответ на перекрестке... Но почему я _никогда_ не знаю, то что я говорю это будет умно или наоборот - глупость. Однозначно персонажа карта дурака ведет, и я даже знаю из какой колоды...
Коналл Макгоуэн: «Кто о чём, а Арчи о работе», – улыбается про себя Коналл, подхватывая начатую женой балладу. Это ничего, детям полезно. Ребятишки, похоже, не возражают, так что Мэй Колвин сменяет недавно поминавшийся к слову поддельный рыцарь, его, в свой черед, Томас Рифмач и Тэм Лин – Коналл как раз только что о них думал – а их кто-то ещё, кто в голову взбредёт. Мокрый асфальт утекает под колёса, стёкла заливает вода, а Коналлу хорошо, только слегка беспокойно, не простынет ли там старший из ребят, по-прежнему медлящий с переодеванием. Ну да, с другой стороны, сколько можно повторять – чай, не младенец. Следующей песни, начатой Арчи, им обычно хватает надолго: – Она сидела у окна, бела, как молоко1. Коналл улыбается уже в открытую и подхватывает нарочито-низким, грозным – по крайней мере, по его собственному мнению – тоном: – А он в окно ей постучал чумазым кулаком. Первый припев достаётся девице, но поют они его обычно хором: – Привет-привет, прощай-прощай, кузнец чумазый! Тебя я не боюсь. Не про тебя девичья честь, что я так берегла. Она сказала: нет, учти, девицей лучше на тот свет, чем за тебя, ты, черный, вздорный, грубый, грязный, безобразный – девицею умру. – Она прикинулась чирком и выплыла на плёс, – продолжает Арчи, пока ещё придерживаясь известного текста. – А он охотничьим стал псом – в зубах её принёс, – уверенно кроет Коналл. Надолго не потому, что песня такая уж длинная, хотя он слыхал версии и на полтора десятка превращений, как с куста. А потому что продолжать эту игру можно бесконечно. – Стой, дева, стой, Тебе не скрыться, хоть убей, и пусть пока воротишь нос, но будешь ты моей. Припевы они с Арчи привычно чередуют, не обращая внимания на то, что те из разных версий – поскольку так веселее. Известные превращения со временем заканчиваются, частью спетые, частью благополучно забытые, но игра продолжается. Арчи подаёт, он отбивает. Так они поют про письмо и марку, про рыбу и чайку, про поезд и рельсы, про иголку и нитку, про коленвал (интересно, ему мерещится, или это Арчи и впрямь гордо щеголяет своими познаниями в механике?) и шатун… Тем временем и гроза подходит к концу, так что уже можно выглядывать телефон, если о нём ещё не все забыли – но Коналл сомневается, что кто-то забыл – так что и песню они тоже заканчивают, хором, не вполне традиционно, но зачем нужны народные песни, если не для того, чтобы множить варианты: – Вот превратилась она в труп, А он – над трупом в вороньё. И чем бы ни была она – он парой был её. 1 Здесь и далее, кроме последней строфы, наше совместное издевательство над текстом вариация инициативной группы Нэш на тему «The Twa Magicians» (44 баллада Чайлда): O She look'd out of the window White as any milk; But He look'd into the window As black as any silk.Hulloa, hulloa, hulloa, hulloa, You coal black smith! You have done me no harm You never shall change my maiden name That I have kept so long; I'd rather die a maid. Yes, but then she said, And be buried all in my grave Than I'd have such a nasty, husky, dusky, musty, fusky coal black smith A maiden I will die.Then she became a duck, A duck all on the stream; And he became a water dog And fetch'd her back again.ChorusThen she became a hare, A hare upon the plain; And he became a greyhound dog And fetch'd her back again.ChorusThen she became a fly; A fly all in the air; And he became a spider And fetch'd her to his lair.Chorus
Арчи Томпсон: Прежде Арчи не находила прелести в исполнении народных песен, хотя в силу профессии была в них немало осведомлена, и только участие Коналла открыло ей, какая глубина иронии и интимности может скрываться под их примитивными рифмами и незатейливой мелодией. Они имели столь же мало отношения к памятным ей экзерсисам в классе сольфеджио, сколько скабрезная и разбитная деревенская полька к польке-бабочке в младшей группе детского сада. Изощряясь в очередной метаморфозе - 'коленвал' представлялся на редкость оригинальным и удачным ходом - антрополог упустила момент, когда сизый сумрак за окном сменился нежным, июньским солнышком. Развиднелось, но в машине по-прежнему прохладно. Сзади после неопределённого 'спасибо' притихли: не то дремлют, не то заслушались, не то - более вероятно, но совершенно напрасно - рассчитывают замять неприятную перспективу телефонного звонка. Завидев впереди аккуратный белый домик с прямоугольниками газонов, Арчи выразительно смотрит на водителя. Тот кивает на пару легковушек, припаркованных в кармане, и уверенно проезжает мимо. 'C полицией пока обождём', - соглашается она с его невысказанным возражением. Через пару миль вой сирены заставляет их обоих обернуться, пренебрегая зеркалом заднего вида. Стремительно нагоняющая Джеми 'панда'1 идёт по разделительной полосе, неразборчивый голос из громкоговорителя требует от водителя номер такой-то 'сбросить скорость и прижаться к обочине'. 'Настучалатакисукаблядь, - крутится в голове университетского преподавателя, без пяти минут доктора наук, автора статей и одной почти монографии, - недокажете'. Спрятавшись за густой чёлкой, прикрыв глаза и плотно стиснув зубы, антрополог всем телом ощущает, как законопослушный Коналл тормозит - сбросить скорость, переключить передачу, нажать тормоз и, в качестве финальной точки, - 'нучтотытянешьчёртовсынпустьониужепридут', - поставить на ручник. Водительское стекло опускается мучительно медленно, позволяя заглянуть внутрь дружелюбно улыбающемуся сержанту. - Констебль Аркрайт, дорожная полиция графства Камберленд. Простите за беспокойство, - чеканит он, отдавая честь. - Сержант Томпсон и сержант Макгоуэн, полагаю? - Да-а, - облегчённо отбросив прядь со лба, тянет Арчи дружелюбным тенором, пока внутри отпускает до поры туго скрученную пружину. - Чем можем быть полезны, констебль? И оставьте эти формальности, мы же не при исполнении. - Боюсь, уже при исполнении, сэр, - возражает полицейский, подавая водителю незапечатанный конверт. Круглое, веснушчатое лицо его выражает разом и сочувствие, и жгучее любопытство. - Вам телефонограмма. Коналл достаёт вложенный бланк и разворачивает его так, чтоб Арчи тоже могла прочесть. Под шапкой сопроводительного текста - 'Вход.#17...', '...доставить пассажирам синего остина-мини, номер гос. регистрации...', '...просьба незамедлительно передать дальше по линии...' - идут две строчки, написанные ученическим почерком дежурного констебля, не имеющим ничего общего с изящной беглостью букв её отца:Старший сержант А.Томпсон, старший сержант К.Макгоуэн. Прошу немедленно явиться в Колдер-Холл для внеплановой инспекции. Инструкции получите по прибытии у директора об'екта. Полковник ВВС Соединённого королевства Э.Томпсон.- Похоже, Вы правы, констебль. - Арчи слегка хмурится, попутно пытаясь вспомнить, чья база расположена в К.-Х., и почему ей знакомо это название. - Прощай, отпуск. - Служба, - понимающе кивает тот. - По просьбе вашего командования дорожная полиция предоставит вам коридор по М6, А66 и дальше по побережью. Можете гнать, не оглядываясь на правила. Доброй дороги. - Он вновь козыряет и возвращается в машину, подчёркнуто не заметив странную парочку на заднем сиденье. - Полагаю, это тот самый рок, мистер Strayer. - Антрополог выходит, выпуская попутчиков. - Но, может, ещё встретимся. Я вас запомню. - 'Тебя запомнят,' - подтверждает колючий ржавый взгляд, цепляющийся за обветренное лицо, пытаясь заглянуть в глаза. - Коваль, меняемся. 1panda car - жаргонное название полицейских автомобилей, в частности автомобилей дорожной полиции, распространённое в 60-е годы. Происходит от характерной чёрно-белой или бело-голубой окраски патрульных машин, напоминающей окрас означенного животного, которая распространилась в Британии в это время.
Шерли Брекет: ... - Не добры и не злы, как зеркало не красиво и не уродливо... В ответ на его "спасибо", наука эта перекувырнулась, встала с ног на голову... "Коленвалом" точно так же как ночь за окном снова стала днем, а эти двое... да про-о-сто клевыми попутчиками, этакими Как-там-их -руни. "А ведь никаких имен так и не назвали." Шутниками, фолкерами, проказниками. "Никогда не доверяй Проказникам.*" Поверишь тут пожалуй, после таких-то калдобин, после таких-то попуток с Дорог-которых-нет-на-карте... "Я же сам хотел на ту сторону, пройти сквозь все эти штуки на другую сторону... Очевидно сейчас подошел довольно близко." А потом произошло то, что часто происходит, когда ты подходишь довольно близко - за спиной, заставляя нутро на мгновение сжаться заорала полицейская сирена. "твоюмать." Шерли обернулся - инстинктивно, как на окрик... и только через секунду сообразил, что если что... так это не совсем по его душу. "Че, неужели Биллин папаша все таки стукнул..." Но все вывернулось еще разок и через несколько минут они с Крисом уже стояли на обочине шоссе... ОФФ. Полагаю конец эпизода? ________ * собственно один из лозунгов Веселых Проказников
Коналл Макгоуэн: Джеми замирает у обочины, чуть подрагивая от напряжения. Чувствует настроение Арчи, должно быть, а может, и пассажиров. Что-то у них там всё же вышло в этой закусочной, хоть «ничего» и не было. Что-то ещё выйдет. «Рапорт, – обречённо думает Коналл. – А я даже не знаю, в чём там дело. И что писать в рапорте, ежели я не знаю, в чём там дело?» Улыбка констебля Аркрайта слегка развеивает сгустившиеся тучи. Просто служба. Ну-ка, что там в телефонограмме – и развернуть листок к Арчи, вслух такие штуки читать не положено. Или не совсем просто. Коналл помнит название Колдер-Холл, и что базы там никакой нет, а что есть, то совершенно не по их ведомству. Значит, на просто рассчитывать не стоит. Наверное, уже пора пугаться, но не получается. Страха нет, только не то досада, не то облегчение – Коналл никак не может понять, что именно – из-за того, что возвращение блудного сына откладывается на неопределённый срок. И от этой двойственности ему как-то неуютно и слегка виновато. И ребятишек не довезли, куда обещали. Наверное, и так не пропадут – но Коналлу было бы спокойнее, сдай они попутчиков с рук на руки, куда бы там те ни пробирались. Однако, увы. Он уступает Арчи место за рулём: гнать без правил – это и впрямь лучше к ней, сам он, конечно, тоже может, но лучше не стоит. И без того нервы ни к чёрту. На прощание улыбается Рифмачу и Слётку – не обессудьте, ребята, так уж вышло. И горбится на пассажирском сиденье, сцепив руки в замок, чтоб ни за что попусту не хвататься, не теребить ничего от зудящего в пальцах едкого, занозистого беспокойства.
Арчи Томпсон: Тёмно-синий остин, нервный, как сентябрьский первокурсник, разворачивается прямо поперёк двойной сплошной и стремительно уносится обратно на юг, норовя распороть июньский грозовой фронт. Водитель, бледный и сухощавый, оплёл баранку тонкими пальцами, уверенно удерживая машину на мокром асфальте далеко за разрешёнными шестьюдесятью. Внезапно он отрывает взгляд от дороги и огорчённо цокает языком. Его спутник, расслабленно сутулившийся на соседнем сидении, оперев подбородок о переплетённые кисти, подымает взгляд. - Ко-валь, - шелестит бесцветный голос, когда машина врезается в пелену дождя, - а что там, вообще говоря, может испортиться, на этой самой АЭС?
полная версия страницы