Форум » Весь прочий мир летом 1966 года » Где-то в двадцатых числах июня, Бирмингем - Карлайл » Ответить
Где-то в двадцатых числах июня, Бирмингем - Карлайл
Арчи Томпсон: Тёмно-синий остин, нарядный, как первоклассница, неспешно ползёт по карте вверх сквозь ленивый июньский полдень. Водитель - потрёпанный неопределённо-рыжий мужик лет сорока - временами барабанит по баранке, насвистывает, жмурится на блики встречных автомобилей. Он ведёт машину уверенно и твёрдо, уступая дорогу любому, мигнувшему фарами - ему нечего доказывать, и он никуда не торопится. Время от времени в заднее окно упирается босая пятка - это моложавый пассажир потягивается, разминая затёкшие ноги; зевает, ерошит волосы, грызёт карандаш и снова утыкается хрящеватым носом в спиральный блокнот. Носу скучно среди белых страниц - он раздражённо подёргивает кончиком, норовя прижаться к стеклу и любоваться однообразным видом. В приоткрытых окнах колобродит сквозняк: то пробирается прохладными пальцами за пазуху, то норовит перечитать раскиданные по сидению бумаги; жарко.
Арчи Томпсон: 'Упрётся,' - отмечает та часть Арчи, которая подписывает работы 'A. Smith, M.A.' и чуждается эмоциональных проявлений, - 'вероятно, в значении 'уйдёт', по аналогии с 'припрётся' - 'придёт нежданным'. Разговорное, сниженное, скорее всего - американизм'. Одновременно та часть, которая в новом городе отыскивает 'зоопарк' раньше, чем аптеку, жадно косится на два метра сухостоя у попутчика в трусах и жалеет, что так и не узнает, обрезан ли пацан на американский манер - потому что оба они, как оказалось, ответственные сукины дети. Третья же часть - для простоты мы могли бы обозначить эту часть как 'реалиста', хотя точнее было бы предположить, что это и есть настоящая Арчи - саркастичным голосом из прошлого уточняет: 'Засадить ему тебе всё равно нечего. Так что давай, детка, извинись и двигай булками отсюда'. - Обсудим, - передёргивает антрополог плечами в ответ на упрёк, а потом, то ли платя отступное требовательным глазам, то ли благодаря за ставшие снова невесомыми руки, целует собеседника: кончик языка сперва проходится изнутри по её собственной разбитой губе, а потом прочерчивает влажную, розоватую линию на шершавых губах подростка. - После. - Оправдываться труднее, чем ставить перед фактом. - Арчи выпрямляется и выходит из кабинки, добавляя в полный голос: - Тут пока посиди, горе-пьяница. На кафельном полу набежала изрядная лужа. Кто-то - очевидно, отец Билли - уже пристроил туда футболку вместо тряпки. Закрутив кран, Арчи нагибается поднять её и спиной чувствует взгляд выходящего из кабинки мужчины.
Шерли Брекет: Шерли прикрыл глаза, ожидая пока хлопнет входная дверь, испытывая сильное желание пошуровать у себя рукой в трусах, ощущая соленый след поцелуя на губах. "Соль и сладость. Кровь и сперма. На этот раз только кровь... Это тоже вещь, которая все время повторяется. Род припева..."
Арчи Томпсон: Тишина за спиной затягивается. Арчи распрямляется - без малого 180 сантиметров, едва ли не с видимым скрипом: хаос кучерявых волос, сутулые крылья пиджака, замятые стрелки на брюках. Поддёрнув рукава, антрополог кидает футболку в мутную, рыжеватую воду и бросает через плечо: - С’псиб, что прибрали, мистер, - неустойчивый тенор со средне-шотландским акцентом звучит виновато и чуть раздражённо. За спиной по прежнему молчат - 'долго... слишком долго' - а потом, так ничего не ответив, выходят в зал. - Счаз сочиним тебе дядюшкины штаны, - ворчит она нарочито громко, на случай, если кто-то подслушивает за дверью. - И не вздумай запираться, заснёшь ещё, с перепою.
Шерли Брекет: "Слишком" Шерли понимал, что слов произносится слишком много. Слишком похоже на оправдание. Так же слишком, как чуднОго акцента, который она позаимствовала у своего мужика. "Рыжий чувачок, который сейчас наверное меняет масло у машины. "...Да только вторая ма каталась в это время с седьмым сыном на трассе шестьдесят один"* Вот уж в точку." Он усмехнулся кривовато. Впрочем об этом не слишком думалось. С трудом выплывая из ноющего гудения перевозбуждения**, соображал Шерли твердо, пожалуй только на столько, чтобы слышать тяжелое молчание, с которым третий присутствующий вышел за дверь. - Один к двум, что папаша Билли сейчас пойдет к стойки просить телефон. Пора быстро двигать из этой жральни. Он поднялся, вышел из кабинки, подошел к раковине и стараясь не глядеть на женщину выволок из раковины джинсы. Отжал как мог прямо на пол, натянул как были - мокрые, холодные. "этак даже лучше" Его вдруг разобрал едкий, гиений смех. "По крайней мере копам бы удалось тут докопаться до истины. Это ведь, блин, их работа, разбираться что тут к чему." Парень ничего не мог с собой поделать - не то, чтобы ему и в самом деле хотелось вступать в дискусию с полицией по поводу непристойного поведения и оскорбления нравственности... но ведь это и вправду бы... вернуло бы все... в норму. Прекратило бы это дурацкое двоение, эту увереность, что черноволосый попутчик сто процентов является женщиной и вместе с тем сто процентов не является ей. "Потому что женщина так себя не ведет и... так не хочет." ____________ *Мой вольный перевод все из той же песни Дилана ** непереводимая игра слов - "buzz" ровный гул, на сленге в т.ч. "перевозбужденное состояние"
Арчи Томпсон: Тщательно, до побелевших костяшек, выкручивая футболку, она отдаёт холодной ткани последние остатки напряжения, в кои-то веки радуясь, что не родилась мужчиной. Глядя вполоборота, как юноша суетливо, с трудом натягивает на тощие ноги мокрую джинсу, отмечая, как он отводит взгляд, пряча глаза за мокрыми прядями, Арчи понимает, что он в сущности ещё очень юн. Куда моложе своего лица и даже жизненного опыта, как бы абсурдно это ни звучало. В нём нет свойственного любителям крашеных гвоздик усталого цинизма, похоть пока не стала для него надрывным доказательством самости, а значит, осталось ещё место неловкости и смущению. - Скорее, делает вид, будто вообще никогда в жизни не ссал, - подчёркнуто грубо шутит антрополог, пытаясь сгладить неловкость. - Это Англия... но вот если те двое ещё не уехали, он вполне может сейчас сливаться с ними в гетеросексуальном экстазе. 'И плодом их любви станет очередная об'яснительная'. Пацан начинает ржать, взахлёб всхлипывая, всё неудержимее, с перебивами и дребезгом, забираясь выше и выше - и дело, очевидно, не в том, что он оценил немудрящую шутку. - Не хочешь штаны, - влажная ткань льнёт к рукам успокаивающей прохладой, словно не желая возвращаться к законному хозяину, когда Арчи набрасывает футболку на судорожно дёргающиеся плечи, -не будет штанов. Пойдём. Не боясь намочить пиджак, антрополог приобнимает вздрагивающего попутчика за талию и, вцепившись в пояс штанов, мягко, но неумолимо тянет его к двери. - Пойдём. 'Хорошо, сойдёмся на этом... Пусть лучше примут за наркоманов. Главное, чтоб обошлось без бобби. Никто не хочет связываться с обдолбанными уродцами', - торгуется она про себя неизвестно с кем.
Шерли Брекет: Это простое житейское правило, если у тебя в башке что-то хоть чуть более существенное, чем солома, ты его усваиваешь в первый день прибывания в колонии "Атабаска". Звучит оно как - "не отсвечивай". Довольно сложно "не отсвечивать" когда ты выходишь из сортира мокрый от маковки до ботинок. Когда ты выходишь из сортира придорожной закусочной, повиснув на руке длиноволосого фрика... Остается хотя бы заткнуться - зажать зубами неуместный смех...
Christian Grey: Сюрреализм. Весь этот надоевший страх казаться чужим - хватает за горло ледяными пальцами, заставляет облизывать пересохшие губы, откидывать назад спутанные волосы и сильнее съеживаться, стараясь казаться незаметным, почти тенью, явно не из этого мира. В зале странно шумно, если учесть, что почти все уже разошлись. Мужчина у стены кричит на официантку, размахивает руками. Девушка (или женщина? бывает такой тип особ женского пола, про которых никогда не скажешь, сколько им лет) испуганно смотрит на него, пытается что-то отвечать, кривит рот, измазанный ярко-красной губной помадой. Кристиан вздыхает и отворачивается. Прикусывает подушечку мизинца - когда-то, давным давно, он обгрызал ногти, а потом перешел на этот, в сущности довольно безобидный жест. Ждать. Подождать совсем немного и вернется Шерли. Иногда Крису казалось, что Шерли стал для него этаким гарантом безопасности, человеком, рядом с которым никогда не случается ничего плохого. И было ли чувство, которое он к нему испытывал действительно влюбленностью, или не более чем привычкой находиться рядом с кем-то, кто старше и умнее, и кто, разумеется, тебе всегда поможет. Иногда нужно взрослеть. Хоть немного. Но Крису сейчас слишком страшно взрослеть.
Арчи Томпсон: Арчи слышит ругань и притискивает съёжившегося попутчика, не давая себе труда разобрать слова. 'Не дёргайся, что бы тут ни происходило - не дёргайся'. Из-под волос, не подымая головы, она коротко смотрит в окно: там - неизменно поражавшая, но сейчас оставившая равнодушной картина, - на узком пятачке разворачиваются, чтобы уйти на Бирмингем, две фуры. - Да вы хоть представляете, какой бардак у вас в туалете! - мужчина исходит гневом, шипит дешёвым маргарином на сковороде, и его женщина квохчет в унисон. - Туда, милочка, дети ходят! 'Так вызови полицию, трусливый с-сукин сын. Деваха эта тут причём? Что ей, мужиков в сортире за хер держать, чтоб не перетрахались? Выдавать на входе по чопику?' Всё так же украдкой антрополог оглядывается. Вентилятор, прежде монотонный фон, теперь стрекочет, как кинокамера, наматывая плёнку; тёмные пряди делят зал на неравные кадры. Гитара, косо привалившаяся к стулу. Грузный мужчина, лицо налито дурной кровью, размахивает руками. Подросток скорчился с ногами на шатком стуле, зарылся в себя, как пальцами зарываются в волосы. Кудлатый нещипаный фокс, привстав на задние лапы, с интересом принюхивается к мусорному ведру. Девица за стойкой разглядывает вздорного посетителя, лицо у неё, вроде, испуганное, и губы виновато кривятся, но руки, красные и распаренные, живут собственной жизнью, отрешённо перемывая тарелки. Плещет вода. Мать Билли стоит плечо к плечу с мужем, выставив перед собой детей, не как щит даже - как осадные орудия. - Где! Где, по-вашему, милочка, ребёнок должен мыть руки?! - потрясая перед носом официантки пальцем, грохочет мужчина. - Это важный воспитательный момент! - Это очень важно, между прочим, голубушка, очень. У вас-то, очевидно, детей нет, иначе вы бы понимали... - в контрапункт ему частит негромко женщина и, словно подтверждая наличие ребёнка, встряхивает Билли в конце каждого предложения. - Вы обязаны! Предоставлять посетителям чистые раковины! И сухой пол! Мой ребёнок, - голова мальчика мотается туда-сюда, но выглядит он оч-чень спокойным и скорее довольным, - мог сломать ногу! Теперь уже Арчи вынуждена закусывать едкий смешок, когда тонкий девчачий голосок тянет: - Па-а, а нам опять конфет дадут? Не хочу конфет... пусть будет мороженое, а? - Дура, - авторитетно кидает Билли сестре, когда мужик растерянно замолкает на полувздохе. - Вот оно, знач'т как. - Глаза, пустые и красивые, как у жующей коровы, сужаются, наполняются смыслом, наводясь на красную гневную рожу, как гаубицы на цель, и недомытая тарелка с брызгами летит в мыльную воду. - Паршивых собак сперва натаскают полон зал, а п'том на девушку орут. Ещё и в сортире нарочно гадют... Ах ты, вонь подрейтузная... Антрополог с радостью осталась бы подольше - 'подретузная вонь, эвона как' - девица явно почувствовала себя правой и теперь вполне могла породить ещё немало подобных перлов. Однако надо было уходить, пока запал не остыл, и никто не обратил внимания на истинных виновников потопа. Никто, впрочем, уже оказалось преувеличением - второй фокстерьер, кобель, всё это время изучавший мокрую штанину, подошёл поближе и пристраивается пометить так разнообразно пахнущую ногу. - Эй, Щегол, держи г'тару и двигаем отсюда, - Арчи шарит во внутреннем кармане, выгребая без счёту мелочь, и старается потише сложить горку пенни на стол. - Кузнец заждался. Поясню, почему 'странно шумно' и 'Мужчина у стены кричит на официантку, размахивает руками' трактую в таком ключе, а не как 'ахтунг, ахтунг'. 1) Тема гомосексуализма в Британии специфически табуирована. С одной стороны, ни один выпускник закрытой школы не мог остаться неосведомлённым об этой стороне человеческих отношений - то есть, это порок образованного и обеспеченного класса. С другой, отзываясь на их нужды, низы общества много веков порождали собственную, грязную и скрытную субкультуру. Семья Билли представляет низ среднего класса, равноудалённый от обеих этих свободно употребляющих слово 'queer' категорий. Отец, несомненно, в курсе существования сортирного меньшинства, но ни в коем случае не позволил бы себе обсуждать табуированную тему такого рода не только на повышенных тонах, но и вообще вслух а) - с женщиной, b) - в присутствии собственных детей и их матери. Конечно, официантка - единственное лицо в кафе, ex oficio обязанное урегулировать конфликты - однако, учитывая её пол, мужчина, вероятнее, попросил бы телефон и сообщил в полицию о 'недопустимых вольностях'. 2) Британцы, а особенно представители среднего класса, придают немалое значение вопросам 'лица', в частности, сохранению спокойствия в любых ситуациях. И, если мы принимаем папу Билли за нижний слой среднего класса, резонно предположить, что он старается соответствовать его требованиям со всем тщанием неофита. Таким образом, даже о явлении дерьмодемона он постарался бы сообщить официантке холодным шёпотом, не говоря уже о парочке гомиков, тискающихся в сортире, которые, в отличие от дерьмодемона, явление не такое уж редкое. Столь преувеличенно внешняя реакция может быть связана либо с личной угрозой - которая никак не обрисована в предыдущих ходах, - либо должна оказаться намеренной. Мотивы перебранки видятся мне следующими. С одной стороны - мужик реализует напряжение и дискомфорт, оставшиеся от того, что он не проявил себя в неприятной ситуации 'как мужчина', с другой - демонстрирует крайнюю вовлечённость в спор, что позволяет ему и дальше на ситуацию не реагировать, с третьей - намерен получить материальную выгоду, поскандалив с продавцом. Такой распространённый тип прижимистого покупателя, которые всегда норовят выторговать скидочку или бонус, потому что пол не убран. Если логика моего восприятия кому-то кажется уязвимой - готов обсудить и переписать.
Шерли Брекет: "Ну и м*дло" Это мысль повисает - ватная и одинокая, а происходящее все более напоминает плохой трип. Бесмысленый, захлестывающий словесный поток, двусмысленная нелепость похотливых собачих потерушек. Шерли отодвигает ногой собаку, понимая, что та снова вернется, привяжется в самом деле _надолго_... "Все съезжает на сторону и несется точно не туда" - Пойдем отсюда. Он вскидывает на плече гитару протягивает руку Кристиану - Пойдем, Крис. Куда угодно, но прочь отсюда.
Коналл Макгоуэн: Ну вот. Чистая мисочка отправлена на место в бардачок, а Джеми накормлен досыта – пиво пивом, но без бензина малыш-остин далеко не уедет. Порядок. Коналл неспешно вытирает ладони о многострадальные штаны, раздумывая, не стоит ли всё-таки вернуться и глянуть, что же там так грохнуло. Несмотря на далеко не поздний час, вокруг быстро смеркается – небо поспешно затягивает мутная тёмно-серая многообещающая пелена. Вязкая тишина пуховым одеялом накрывает заправку. С севера идёт гроза. Хорошо бы успеть выехать до… Коналл не смог бы объяснить, что именно заставило его обернуться на странный шум – вероятно, заботливое провидение, решившее, что на сегодня с него достаточно. Как бы там ни было, предупреждение оказалось крайне своевременным – он едва успел пригнуться за бортом Джеми, когда мимо заправки, навстречу грозе, через открытые окна оглашая окрестности надсадно-хриплым криком и чем-то, отдалённо напоминающим музыку («…stop it, I don't like it! It's too loud for my ears…»1 – не без труда разбирает Коналл и невольно соглашается – да-да, прекратите, пожалуйста, мне тоже не особенно нравится), бодро промчался… Можно, конечно, надеяться, что он обознался, но шансов почти нет. Не так много на этом свете армейских ленд роверов, выкрашенных в совершенно не армейский красный цвет с опять же совершенно не маскировочным «узором» из крупных черных пятен. Впрочем, номера-то он не разглядел. …промчался Божий Бычок2. Нет, Коналл – последний, кто станет спорить с утверждением, что у машины должно быть собственное имя… но Божий Бычок – это уже малость чересчур. Равно как и его хозяева. «Не заметили, – с облегчением думает Коналл, не торопясь высовываться из укрытия. – Теперь главное – их не обгонять, а там они, может, ещё свернут… Мало ли, куда тут можно свернуть». Не то чтобы он всерьёз предполагал, что их не застали дома и тут же помчались по горячим следам – но всё же его заметно успокаивает мысль о том, что он определённо не упоминал, где именно живут его родители. «Вот уж впрямь, что называется – помяни чёрта…» 1«Monk Time», The Monks. 2Божий Бычок – LordBird. От ladybird – божья коровка.
Christian Grey: Он поднимает на Шерли взгляд - удивленно-задумчивый, будто бы и не здесь находится. Берет за руку - не столько из реальной необходимости, сколько из желания на мгновение прикоснуться, почувствовать тепло его кожи и вновь отпустить - пока вновь не появится возможность цепляться за запястье, отросшими ногтями царапать чужие руки, по-кошачьи оставляя отметины на теле, будто бы заявляя свои права на чужую душу. Глупости это все. Но стоит только задуматься, как в голове появляется невообразимое количество мыслей. Они разбегаются, сталкиваются, являя собой иллюстрацию к броуновскому движению. Шерли подозрительно мокрый и нервный, но спрашивать прямо сейчас, что у него там произошло - почти лень, к тому же ужасно хочется побыстрее свалить из этого места, где собственная, давно забытая тоска вновь наваливается пыльным тяжелым одеялом, не давая дышать. - Я вас уже заждался, - он криво улыбается, словно бы разучился сложному этому искусству за проведенное в одиночестве время, - пойдем. Здесь скучно. В его устах этот детский, в сущности, аргумент, звучит на удивление серьезно. Действительно, раз скучно - что же здесь делать, нельзя в таких местах оставаться, просто невыносимо, опасно для жизни и психического здоровья. Поэтому он первый выходит на улицу, чуть прищурясь разглядывает небо и улыбается уже нормально, немного неуверенно, но честно.
Коналл Макгоуэн: Коналл сидит на корточках, прислонившись спиной к тёплому, успокаивающему боку Джеми; голова запрокинута, глаза прикрыты. Не будь рядом заправки – он бы ещё и курил, но витающий в округе запах отбивает малейшее желание. Благодаря работе, она же – хобби, а также счастливому аэродромному детству, он вообще курит гораздо реже, чем ему хочется. Впрочем, для здоровья полезнее. Шаги. Наконец-то. В меру целеустремлённые, приближающиеся. Знакомый стук каблуков и с ним – легкий шорох подошв, к которому примешивается непонятной природы почавкивание. Останавливаются. – Ко-валь? – с осторожным любопытством, откуда-то близко и сверху. – Твой Кабысдох. Мимо проехал, – с напускным безразличием поясняет Коналл. – Дабижив1, – машинально, по привычке поправляет Арчи. Он столь же машинально, досадливо кивает – мол, да знаю я, знаю – и открывает глаза. Смотрит. – О, – говорит Коналл. Переводит взгляд с разбитой губы Арчи на мокрого насквозь Рифмача. Обратно. Мельком косится на Слётка – ну, с этим вроде бы всё в порядке. Встаёт, словно линейку раскладывает – медленно, аккуратно, выпрямляя до щелчка каждое сочленение. «Вроде ж не так уж и жарко», – думает Коналл. С малого капает. И не похоже, чтоб ему было так уж жарко. Коналлу почему-то приходят на ум весёлые детские забавы – вроде «окуни товарища головой в унитаз и спусти воду»2. У него вообще довольно специфическое представление о весёлых детских забавах – равно как и о детях в целом. Но как-то… возраст вроде бы уже не тот. – Скажи, Арчи, – невольно копируя осторожность, но несколько пренебрегая любопытством, спрашивает Коналл. – Я пра’льно п’нимаю, что не хочу знать, чем можно так долго… – «и с такими последствиями», но это он на всякий случай проглатывает, – …з’ниматься в сортире? – Э… пудрить носик? – предлагает жена и, после паузы, уточняет: – И смывать. Пудрить – и смывать. «Судя по всему, пудры на это ушло немеряно». – Лады, – решительно сообщает Коналл, переводя взгляд на Рифмача. – С’час гляну – у нас там, вроде как, брезент был, подостлать. В багажник-то тебе всяко не влезть, – голос у него не особенно выразительный, так что, чтобы обозначить шутку, ему на всякий случай приходится улыбнуться. Улыбка выходит кривоватой – ну да, может, за подмигивание сойдёт. – А поедем – в сумке поглядишь себе чего посуше. Заходит к Джеми сзади, выволакивает из багажника свой вещмешок и потрёпанный, но вполне чистый кусок брезента, и через плечо добавляет Арчи: – Мож’, соберёшь там свои листочки? 1Дабижив – это нормальное сербское имя. А шутка, конечно, не вполне англоязычная – точнее, вполне не – но удержаться было трудно. 2Эт-то, ничего личного. Просто я недавно ознакомился с чудесным англоязычным выражением «to give smb. swirlie» – и глубоко потрясён его ёмкостью. И не мог не поделиться радостью, что в русском языке такого понятия нет.
Шерли Брекет: - Пойдем. Здесь скучно. "Просто оставь это позади. Просто иди той дорогой, которая твоя. Иди на другую сторону." Шерли почувствовал сказаное остро, до дрожи по спине, не головой, а всем существом, как бывает во время всамделешного трипа... Он взял Криса за руку и послушно шел за ним, пока они не оказались снаружи, под сереющем небом, под бьющим по верхушкам деревьев еще короткими, предупреждающими ударами ветром... ...Пока рыжий не стал подниматься с нарочитой неторопливостью человека у которого чешутся кулаки. Шерли выпустил руку мальчика, отступил на шаг назад, собирая одну руку в кулак, а второй сжимая гриф гитары... Мужик смотрит мимо него, смотрит на свою женщину: "– Скажи, Арчи" И эта кулачная чесотка откатывает как прилив, откатывает назад, туда откуда прикатила. Не оттого, что отпустило - не отпустило, но бухнуло, осело внутри каким-то долгим, тяжелым и бесмысленным счетом, "Она видно часто так... " – Лады, у нас там, вроде как, брезент был, подостлать. Под кривой улыбкой "Коваля", под насмешливым этим подмигиванием, Шерли охватила удушающая жалость пополам со стыдом. - Ага, спасиб, давай помогу. Он поспешно ткнул Крису в руки гитару, и огибая вслед за водилой машину, тихо произнес, так, чтобы только тот слышал: - Вправду ничего не было. "Я знаю, что это похоже на тупое оправдание, чувак, но я не знаю чего тебе еще сказать..."
Коналл Макгоуэн: «Вправду ничего не было». Коналл, в общем-то, охотно верит Рифмачу на слово. В конце концов, тому виднее. Вот только… какого именно «ничего» не было-то? Того «ничего», после которого приходится сочинять осточертевшие объяснительные? Или того, после которого некоторых участников «ничего» увозят к врачу? Или же того, после которого другие участники вынуждены своим ходом топать к, хм… другому врачу? Хотя последние варианты тоже редко обходятся без объяснительных. А зачастую так и вовсе творчески друг с другом сочетаются. Впрочем, если «ничего» не было, то и объяснительной, наверное, не понадобится. И то хлеб. Коналл перекатывает на языке возможные ответы: «да ладно», или там «ну, я так и понял», а то и вовсе «не кисни, малой, бывает» – но никак не может выбрать хоть сколь-нибудь приемлемый. Чуть не ляпает «ничего, как-ни’ть в другой раз всё получится», но вовремя удерживается. Что-то не то у него сегодня творится с чувством юмора. Он выпрямляется, захлопнув багажник, оборачивается к Рифмачу; в одной руке свёрнутое полотнище, в другой – вещмешок. Задумчивым взглядом окидывает барахло, выбирает из двух зол меньшее и вручает добровольному помощнику рюкзак: особо промокнуть не успеет, а весу в нём, полупустом, немного – Коналл, что в командировки, что в отпуск, обычно отправляется налегке. А брезент в машине он лучше расстелет сам. – Там рубаха должна быть и штаны, – наконец, произносит он вместо успокаивающе-невнятной бессмыслицы, – прям’ сверху. – Учитывая, что кроме них «там» почти ничего и нет, «сверху» определённо является некоторым преувеличением. Но точность формулировки Коналла занимает мало. – Как-ни’ть подвернёшь… н’верно. И освободившейся рукой легонько, походя, ерошит малому мокрые волосы. Назови кто-нибудь этот жест фамильярным, Коналл изрядно удивился бы. Нет, слово-то он, конечно, знает. Но вот как и в каких случаях его применять – представляет слабо.
Арчи Томпсон: - Здесь скучно. 'Погляди по сторонам, а не в себя, птенчик, снаружи оно повеселее,' - облегчение всегда делает антрополога желчной. Но реальность скатывается с мальчишки, как с гуся вода, не замечает он её - 'торчок, что ли?' - и потому Щегол, не таясь, цепляет мокрого приятеля за руку, и они чинно следуют к выходу. Вот кто по самую маковку влип - 'в это дерьмо' - в это настоящее, завяз в нём, так это mr. Strayer. Глаза у него ошалелые, без связи перескакивают с одного на другое, как бывает во время прихода, пока не останавливаются на скорчившемся у машины Ковале. - Дабижив. 'И что они могли забыть на севере? Порцию вдохновляющих дюлей?' - Впрочем, на самом деле Арчи это мало волнует, так что она лезет на заднее сидение, собирать помятые листки. Распространённое представление о том, что образ 'исчезающего стопщика' не является аутентичным, но усвоен британской культурой из Нового света, представляется... древние шотландские поверья... ...практически - геометрическая проекция 'двери' на пространство, всякий вышедший на дорогу стоит одной ногой через её порог, и потому с ним не здороваются и не прощаются, потому что он дурак ... ср. нулевую карту колоды Кроули... ...ну, типа - это не круто называться там 'мэри' или 'томом', их миллионы таких, сечёшь чувак? А тут своё, только своё... или, там, наоборот - вроде как примерить чужое лицо... Называясь иначе, не пытаются ли они на самом деле скрыть ту истинную суть, проявлять которую на границе миров издревле считалось небезопасным. Недаром имена эти - чаще прозвища по косвенным признакам (ср. Gest). Et vice versa - не есть ли поиск настоящего, единственно верного имени попытка обрести власть над самим собой? Интересно, что именно прочёл украдкой бродяга из этой мешанины - заготовки для будущей статьи, интервью с комментариями, просто заметки - и какие выводы сделал? Арчи, пристраивая рассыпающуюся стопку на заднюю торпеду, отмечает заминку по ту сторону стекла - поднимает взгляд, и следом удивлённо ползут брови: Кузнец треплет всклокоченного и без того музыканта по волосам. 'Занятно'. - Тот как-то придушенно вздёргивает углы рта в кривоватой усмешке и поспешно зарывается в рюкзак, видно смущённый этой мимолётной, будто к ребёнку обращённой лаской. - 'Славный мальчик'. Пока Коналл, скрючившись в три погибели, застилает брезентом заднее сидение, она стоит у двери, подставляя ветру пульсирующую, горящую изнутри губу, не глядя на попутчиков. 'Вот и поговорили...' - ей немного совестно, немного забавно и здорово тревожно за этих двоих малолетних оболтусов, а теперь ещё - и за тех двоих великовозрастных тоже. Муж садится за руль, а Арчи, придерживая пассажирскую дверь, чтоб не хлопнула под внезапным порывом, приглашающе кивает в сторону красотки Джеми. - Внутрь давайте. Пока не хлынуло. 'Поговорили... и ещё поговорим'.
полная версия страницы