Форум » Весь прочий мир летом 1966 года » Где-то в двадцатых числах июня, Бирмингем - Карлайл » Ответить
Где-то в двадцатых числах июня, Бирмингем - Карлайл
Арчи Томпсон: Тёмно-синий остин, нарядный, как первоклассница, неспешно ползёт по карте вверх сквозь ленивый июньский полдень. Водитель - потрёпанный неопределённо-рыжий мужик лет сорока - временами барабанит по баранке, насвистывает, жмурится на блики встречных автомобилей. Он ведёт машину уверенно и твёрдо, уступая дорогу любому, мигнувшему фарами - ему нечего доказывать, и он никуда не торопится. Время от времени в заднее окно упирается босая пятка - это моложавый пассажир потягивается, разминая затёкшие ноги; зевает, ерошит волосы, грызёт карандаш и снова утыкается хрящеватым носом в спиральный блокнот. Носу скучно среди белых страниц - он раздражённо подёргивает кончиком, норовя прижаться к стеклу и любоваться однообразным видом. В приоткрытых окнах колобродит сквозняк: то пробирается прохладными пальцами за пазуху, то норовит перечитать раскиданные по сидению бумаги; жарко.
Шерли Брекет: "Не лезть в чужие дела куда бы вы не ехали и кем бы вы не были... но не на столько же." Шерли сам до конца не мог объяснить почему неожиданое открытие так выбило его из колеи. Он видал придостаточно мужчин, одетых женщинами, уже частично _ставших_ женщинами - напряженные красивые и уродливые одновременно лица, манеры и цветастые платья южных леди из кино - быть на Другой стороне и не видеть такого не реально. ...Небрежный жест руки педантично вытаскивающей сор из волос рыжего... Но это-то женщина, странно, что раньше не понял, не сообразил, не увидел очевидного... И мужской костюм, и стальные шарики в кармане, и пристальные глаза и... "И тем не менее - уговор." - Спасибо, - Шерли с кивком благодарности принял пиво, - Поесть? Тоже можно. Угощаю всех кофе. Будешь, Крис?
Christian Grey: Крис почти постоянно молчит. Немного стесняется, конечно, но дело, вероятно, не в этом. Просто не знает, что говорить, да и надо ли. "Спасибо" он уже сказал, дороги, по которой им добираться, все равно не знает, так что это можно свалить на Шерли... А что касается светской беседы - надо ли? Не надо. В какой-то момент Грея даже начинает укачивать в машине, и он по старой привычке закрывает глаза, пристально вглядываясь в красноватую тьму, цепляется мертвой хваткой в запястье Шерли. Крис с детства не любит ездить на машинах, но ведь никуда не деться... Он почти засыпает даже, так и не отпустив руку Шерли, когда машина наконец останавливается. Можно открывать глаза. Можно, чуть качнувшись, выбраться наружу, глотнуть более или менее чистого воздуха, задрав голову, посмотреть на небо и улыбнуться-таки. - Кофе? Да, буду, конечно. Шееер, дай сигарету, - умоляюще смотрит он на своего спутника. Теоретически, Кристиану нельзя курить. Когда-то, еще лет в одиннадцать, он пробовал, но в результате очень сильно заболел, и потом это дело бросил. Но иногда так хочется... Кстати, сократить Шерли до "Шер" была опять же идея Криса. Так сказать, для личного пользования. Во-первых, так короче, а во-вторых, Грей всегда любил французский язык. Кто знает, то поймет, а кто не знает, то пусть остается в неведении.
Коналл Макгоуэн: – Лады, – кивает Коналл. – Т’да еда с нас. Он придерживает дверь закусочной, пропуская жену, ныряет сам в уютный прохладный сумрак, широко улыбается барышне за стойкой. – Доброго дня, мисс. Чем порадуете г’лодных путников? Предложенный выбор между омлетом и оладьями с джемом не особенно его затрудняет. И он, и Арчи не дураки поесть – тем более, если самим готовить не приходится. А что до ребят, так, по мнению Коналла, оба на вид какие-то недокормленные. – А давайте и т’го, и другого, мисс. На четверых. Даже если он и переоценил аппетиты растущих организмов их попутчиков, всё одно не пропадёт. Оглядывается на ребят – Слётка и… хм… и последняя деталь механизма с лёгким щелчком встаёт на место. Так-то лучше. И что он раньше не сообразил? «Недобрые соседи». Королева местного значения и бродячий музыкант. Правда, законы жанра не предполагают вмешательства случайных прохожих – тут, если кому и встревать, так возлюбленной, прекрасной и решительной… ну да это уже детали. Коналл коротко жмурится с подобающим случаю удовлетворением и отправляется мыть руки перед едой.
Шерли Брекет: - Называй меня Шерли, сынок,, - поправил музыкант Криса, не очень успешно копируя техасский выговор, - Или же мистер Moon dog. - Или мистер Strayer, - добавил он уже нормальным голосом, - Внутри покурим. И Шерли выразительно кивнул в сторону колонок. В забегаловке было малолюдно и прохладно. Шерли развлился на стуле, вытянув длинные ноги под стол и задрав лицо вверх, пытаясь поймать струю воздуха из-под лениво вращающихся лопостей вентелятора. - Мой друг уверял, что тут температура выше пятидесятидевяти* не поднимается, а у меня такое чувство, что я в Канзасе. Он вспомнил о просьбе Криса и переложил из кармана на стол пачатую пачку "Честерфилда": - Угощайтесь. _______ * по фаренгейту, естествено соответствует 15 по цельсию
Арчи Томпсон: Ни рукописного, на американский лад 'Кровать и завтрак в любое время суток'1 на двери, ни крошечного шестифутового стола для пула с потёртым красным сукном, ютящегося в углу. Вместо музыкального автомата - радиола на стойке. За стойкой стареющая девушка 'мне чуть за двадцать', в углу двое - водители? - сосредоточенно едят, время от времени отхлёбывая кофе из здоровых кружек. Арчи садится верхом на стул и готовится ждать еды - на её памяти быстро в таких заведениях никогда не обслуживали. Ей сейчас хотелось бы поговорить с Ковалем, выяснить, что он такое определил для себя, оглядев попутчиков, перед тем как отправился мыть руки. Антрополог и этолог, она неизменно завидовала тому, каким представляется мир её мужу. Он мыслил сюжетами и первообразами. Покоящиеся в подсознании, смутные образы, беспокоящие большинство европейцев только по ночам, были для него естественной формой сознательного анализа. Поколения чёрных кузнецов2 ковали причудливые виньетки смыслов, сотни прилежных ткачих тянули нити повествования над колыбелями, и теперь весь этот железный хлам гремит у Коналла в голове. Как бы ни встряхивала его жизнь, он просто перемешивается, создавая новый узор из вечных мотивов. - Шестьдесят с гаком. Пожалуй. - Она говорит глухо, почти не разжимая губ, острый подбородок впивается в пальцы, сложенные на спинке стула; говорит и разглядывает вольготно развалившегося на стуле стопщика. - Парит. Грозанёт. Американец. Там, - продолжает Арчи, монотонно, - суше. По-другому переносится жара. Приятель - трепач. Бирмингем в конце июня - курорт по островным меркам. С тихим скрипом раскачивается на задних ножках стул, потрескивает вентилятор. Женщина довольно щурится, обозначая улыбку и переводит взгляд на Щегла. Пристальные, с ржавью и прозеленью, её глаза поблёскивают из-под прижмуренных век бочагами среди осоки. - Англичанин. - Не то спрашивает, не то утверждает она в пространство. 1 'Bed&breakfast anywhen'. Anywhen - разговорный американизм, английский синоним этого наречия - anytime. 2 'Blacksmith', в отличие от 'smith' - кузнец, который работает в основном - в отдельных случаях исключительно - с железом.
Шерли Брекет: "Тум, тум," - лопости вентелятора проворачивались с легким щелчком, и этот звук как будто рубил речь женщины - в машине ясную и четкую как сплошная - на отдносложные, однословные куски. "Шестьдесят с гаком...", "там суше", "трепач"... Шерли подумал, что все эти слова значат примерно столько же, сколько пластиковая упаковка на пачке сигарет. Ты тянешь язычок, аккуратно, чтобы снять только верхнюю часть, открываешь пачку, разворачиваешь фольгу, постукиваешь по дну согнутым пальцем... "Просто способ _вроде бы_ что-то делать, способ тянуть время, способ что-то очень быстро соображать..." - Точняк около семидесяти. - Шерли выпрямился на стуле и потянулся к пачке сигарет. Не торопясь достал одну, закрыл пачку, порылся по карманам в поисках коробка, закурил от одной спички, аккуратно притушил ее в пепельнице... Просто способ оглядеться чуть внимательней. "Два водилы в углу... этим до нас явно пофиг... Может ей просто без рыжего рядом не по себе?" Пожалуй единственое, от чего его собеседницы могло быть еще "не по себе" в этой почти пустой забегаловке это были сами Шерли и Кристиан. "Может напрягло, что я сообразил, что она - "она"?" Шерли нисколько не сомневался, что его обалделую физиономию на парковке заметили. "Даже если у чуваков неприятности с законом, мне-то точно все равно."
Коналл Макгоуэн: Коналл возвращается, на ходу вытирая мокрые руки о брезент штанов. Иной скажет, что подобное действие разом лишает смысла всю процедуру, но кого бы это волновало? Коналл вообще многие вещи делает не зачем, а почему. Садится, откидывается на спинку стула, вытягивает ноги, чуть прижмуривает глаза. Арчи уже заметно успокоилась, вернувшись к обычной манере речи, бедной на интонации, зато богатой на резкие, увесистые паузы – порой Коналлу кажется, что жена заколачивает предложения в голову собеседника, словно гвозди. Тогда он начинает слегка сочувствовать её студентам. Но, как бы там ни было, значит, всё в порядке. Протокольная беседа о погоде его занимает мало, да и не клеится особо, но тишина не давит, разбавленная шорохом вентилятора, доносящимся из угла позвякиванием посуды и ненавязчивым мурлыканьем радиолы. Он и сам бы ей подсвистел, но молчит, сознавая неуместность. …из уютной расслабленной полудрёмы его выдёргивает только явление завтрака. То ли состоявшееся куда быстрее, чем ожидалось, то ли он и впрямь успел слегка отключиться. Коналл совершенно не воспринимает себя «настоящим солдатом», но, тем не менее, не упускает возможности лишний раз перекусить или чуток покемарить между делом. Выпрямляется на стуле – только что стойку не делает; широко раздувая ноздри, втягивает носом сытный, жаркий запах. Благодарно улыбается барышне. – Ну, малые, налетай, – на всякий случай напоминает молодёжи и, лично подавая положительный пример, придвигает к себе ближайшую тарелку. На ближайшие полчаса – к еде следует подходить со всей обстоятельностью, а Коналлу она и без того свойственна – он определённо потерян для общества.
Christian Grey: Он устраивается на стуле, как устраивается на новом месте кот - привыкая, в полной уверенности, что на ближайшие минут двадцать-тридцать - это твой дом. Достать одну сигарету из пачки, закурить - ресницы чуть вздрагивают от резкого и яркого огонька спички. Можно жить дальше, существовать в пространстве, на время забыв о людях. В одиночестве... Уютнее. Оно создает хотя бы иллюзию собственной исключительности. Не столько затягиваться, сколько наслаждаться горьковато-кислым привкусом табака на языке. - ты знаешь... - тихо говорит Кристиан, из-под упавшей на глаза челки рассеянно глядя на Шерли, - называть тебя Шер мне нравится больше. Шееер... - он тянет гласные, пробуя слово на вкус, почти физически ощущая его тяжелую сладость. Тушит сигарету в пепельнице, несколько секунд отстраненно ее разглядывая, а потом, наконец-то, вспоминает, что надо бы поесть. Не особо хочется - к состоянию перманентного голода Крис привык настолько, что почти и не ощущает его - но стоит. - Спасибо... - почти в пространство говорит он, все еще погруженный в себя.
Шерли Брекет: - Шееер... В том, как это звучит есть что-то липкое, теплое, как сочащаяся из разбитого носа кровь. Или что-то вроде поглаживания согнутым пальцем по спине - мимолетного и осторожного. Услышать подобные интонации от Кристиана он точно не ожидал. Шерли буркнул рыжему что-то благодарное, поспешно склонился к тарелки, спрятав вспыхнувшее краской лицо. "И не то, чтобы мне это не нравилось..." Он жрал без разбору мешая куски яичницы и оладьев с сладким джемом, иногда прикладываясь, как к третьему блюду к оставленой на краю пепельницы заженной сегарете... В конце концов еда и курево - всего лишь род топлива, бензин, чтобы моторчик работал... Совсем не то же самое, что имя...
Арчи Томпсон: Вентилятор мерно щёлкает, наматывая минуты, вернувшийся Коваль прикидывается неспящим где-то справа, а Арчи внимательно прислушивается: дальнобойщики - это тоже своего рода субкультура. Но мужчины в молчании уничтожают омлет - разве скребнёт иногда вилка, да постукивают чашки - так что ей остаётся только ждать еды и рассматривать попутчиков из-под полуопущенных век. Старший сидит расслабленно, курит медленно, со вкусом затягиваясь, держит сигарету в ладонь, как все бродяги, привычно прикрывая огонёк от дождя и ветра - да и от случайных глаз, если на то пошло. Глядя, как сухие пальцы с короткими, поцарапанными - погрызенными? - ногтями сминают фильтр у самых губ, Арчи прикидывает, сложно ли достать травку в Новом свете - по всему выходит, что несложно. Куда сложней понять, сколько этому человеку лет - волосы чистые, так что на трассу он вышел не далее, чем вчера, но в дороге американец, очевидно, уже не первый год. И поэтому лицо у него, как пиджак на утро после вечеринки - красивое, но, мягко говоря, 'ношеное', а голос - как с чужого плеча. Низкий и хриплый, он болтается на костлявом музыканте разношенным свитером из запасов Армии спасения и не позволяет даже допустить, что его обладатель способен жить 'по-человечески'. Младший другой. Угревшись на стуле, он жадно, не затягиваясь, курит. Длинные волосы, длинный нос, бледные, словно всё время поджатые, губы - весь он длинный и нескладный, вырос из 'приличного мальчика', но так и не подобрал на складе жизни ничего другого. Замер на грани между мирами, стараясь - и страшась? - ступить дальше. Куда именно навострил крылья золотой птенчик, Арчи даже не гадает - уверена на все сто. Это приторное 'дорогуша'1, которое он тянет по поводу и без, обращаясь к своему битому, и оттого нервно передёргивающемуся каждый раз спутнику, эта нервная манера курить, как в последний раз, и лихорадочно взблёскивающие глаза - парень полным ходом несётся в страну её молодости, под тот откос, где голубятня2 на каждой поляне. Это, впрочем, мало волнует антрополога. Ей даже любопытно: если парочка продолжит миндальничать, это может оказаться для Forger'a3 слишком 'революционным' - и что тогда? Появившаяся еда подтверждает её выводы. Strayer ест торопливо, не то смущённый, не то даже напуганный томной откровенностью приятеля, подметает всё без разбора, как человек, знающий цену возможности пожрать вволю. А Щегол щиплет по кусочку, время от времени проваливаясь в себя и, очевидно, не чувствуя вкуса еды - как будто у него полно мыслей поважнее и поприятней. Что может быть приятнее еды, которую готовил не ты, Арчи представляет смутно и исключительно теоретически - поэтому с наслаждением впивается в сочащуюся маслом мякоть оладушка, продолжая делать вид, что оглохла и ослепла. 1 Я так понимаю, что Кристиан произносит скорее на французский лад: [ʃɛr], с характерным грассирующим [r] на конце, а не аглицкое ['ʃɜ:], которое вышло бы из простого сокращения. Арчи не знает французский в среднестатистическом объёме - то есть, способна опознать 'mon cher' как 'my darling', но не знает, что 'darling' будет скорее 'ma bonne' - поэтому воспринимает отдельное 'cher' именно как несколько манерное и подчёркнуто интимное 'дорогуша', а не как фамильярное, но нейтральное 'милейший'. 2 К настоящему времени устаревшее жаргонное обозначение мест, в которых встречаются персонажи соответствующей ориентации. 3 forger ['fɔ:dʒə] кузнец; выдумщик, сказочник; фальшивомонетчик.
Christian Grey: В последнее время он постоянно ловит себя на том, что часто смотрит на Шерли. Будто бы пытается запомнить его лицо - до последней черты, так, чтобы можно было закрыть глаза и там, в темноте под закрытыми веками, снова его увидеть. Крис принимает это, как данность, даже не пытаясь опровергнуть. "Он мне нужен" мысленно говорит сам себе, пожимая плечами. Так говорят о каких-то обыденных, само собой разумеющихся вещах, без которых обходиться попросту невозможно - не научился еще. И сейчас, в очередной раз задерживая взгляд на музыканте, Крис с легким удивлением замечает, что ему все же не нравится такое обращение. Почему - бог весть, Грей об этом почти и не задумывается, но... Протянуть руку, и кончиками пальцев коснуться ладони Шерли, чуть царапнув ногтями кожу. Молчаливое "прости, я так больше не буду" - прикосновением и виноватым взглядом. Он все же еще совсем маленький мальчик, как ни хотел бы казаться взрослее и старше. Чем быстрее Крис выныривает из собственных мыслей, тем сильнее начинает бить по ушам сложившаяся тишина. Малознакомым людям не о чем друг с другом говорить, им гораздо проще помолчать о чем-то общем, Грей прекрасно это понимает, но сейчас ему хочется хоть что-нибудь сказать, просто чтобы убедиться, что он все еще умеет разговаривать. - Как мы дальше, Шерли? - вопросительно смотрит он, улыбается краешком губ - все еще чуть виновато. Закуривает очередную сигарету, хотя курить уже, в принципе, не хочется - важен сам образ.
Коналл Макгоуэн: Еда… Еда, превосходная во всех отношениях. Разнообразная вкусом. Приятная запахом. Умеренно прожаренная. Не безупречная, наверное – но от этого лишь более настоящая. И особенно прекрасная тем, что готовил её не ты… И, что ещё важнее, не Арчи. Коналл щурится от удовольствия, отправляет в рот очередную оладью – и ему едва удаётся ею не поперхнуться. Глаза его, помимо воли, широко распахиваются. Он хорошо помнит «своих» ребят-мотоциклистов, немало времени проводивших в мастерской, где он работал. Собственно, с этой шумной беспокойной ватагой он обычно и сверяет нынешнюю молодёжь. Нет, они тоже часто касаются друг друга – но совсем иначе. Подчёркнуто, обязательно вкладывая в каждый жест чуть больше физической силы, чем необходимо, постоянно балансируя на грани между дружеской вознёй и заурядной дракой. Хлопнуть приятеля промеж лопаток, ткнуть кулаком или локтём в рёбра, даже если обнять за плечи – так навалиться едва ли не всем весом, как будто испытывая на прочность. Нет, это совсем другая повадка… И, тем не менее, тоже знакомая – по приятелям Арчи. Нет, не по тем, из чёртова заповедника, куда она затащила его вскоре после свадьбы – те, трёпаные жизнью, настороженные люди, по большей части, как раз избегают прикосновений. При посторонних, по крайней мере. Уклончивые жесты, такой же язык, вроде бы и английский, но с обязательным двойным дном, как будто целиком состоящий из слов-оборотней – пароль-отзыв – а физического контакта ещё меньше, чем у тех же дальнобойщиков за угловым столиком, изредка передающих друг другу солонку. Нет, сейчас, при взгляде на это бережное, вкрадчиво-ласковое касание, ему вспоминаются не они, а вполне конкретные двое, те самые «революционеры», повадившиеся примерно раз в полгода отравлять им – ну, по крайней мере, ему – выходные. Не то чтоб непуганые, но в своём крестовом походе не щадящие ни других, ни себя. Коналл никогда не признает вслух, что их незамутнённый искренний энтузиазм действительно его пугает – и, тем не менее, так оно и есть. Он торопливо, растерянно косится на жену – в глазах как будто полощется пара флажков, November Charlie1. «Mayday2, Mayday, Mayday. Пожалуйста, намекни мне как-нибудь, что я ошибся, поспешил с выводами, что-то перепутал?» С перепутал, впрочем, никаких проблем – неожиданная мысль сбрасывает напряжение, натягивающее на острых лопатках застиранную рубашку, и напоминает о необходимости жевать. Пожалуй, всё-таки общение с Арчи – а особенно с её кругом общения – изрядно сказалось на его нервах. Нет, ребята определённо не родственники, да и жест не слишком родственный, но… в конце концов, всему можно найти и другое объяснение. Он с детства привык к коротко стриженым женщинам, но длинноволосые мужчины всё ещё застают его врасплох – что и прежде приводило к неловким ситуациям. Возможно, он просто перестарался с поправкой на ветер. А окончательно убедившая его тирада о трусости там, в машине – ну, девочки тоже бывают разные… Коналл поспешно сглатывает недожёванную оладью, снова смотрит на Арчи – теперь уже более долгим, задумчивым взглядом, подкрепляя спасительную мысль живым примером и всё-таки надеясь на консультацию специалиста – хотя как бы это выразить, чтобы не вслух, ему придумать не удаётся. «Ну ладно, не Mayday. Но всё-таки намекни, а?» 1NC (November Charlie) – морской флажковый сигнал бедствия. 2Mayday (букв. «майский день») – международный сигнал бедствия в радиотелефонной связи, аналогичный сигналу SOS в радиотелеграфной связи. Передаётся три раза подряд для исключения возможной ошибки.
Шерли Брекет: Легкое, но настойчивое пркосновение-вопрос. - Как мы дальше, Шерли? Он не сразу понял, что Кристиан спрашивал всего лишь о их дальнейшем маршруте. - Доедем до Карлайла, а там поглядим - если ничего не будет может на автобус билет купим или на поезд, местные рейсы не дорогие. Внимательные, наблюдающие зеленые глаза... Человек, который запоминает каждое ваше слово... Рыжий чуть не поперхнулся куском... "Ну, да... кто угодно просекает, что я е*усь с мужиками после того, как поговорит со мной полчаса... Кто угодно, кроме тех, кто любит меня." - А вы дальше на север или на восток?
Арчи Томпсон: - Как мы дальше, Шерли? 'Дорогой, мы поженимся?' - передразнивает про себя антрополог, придерживая до времени непонятно откуда взявшееся раздражение. Потом, вечером, она положит его труп на предметное стекло, препарирует скользкое чувство, отыскивая перегоревшую ревность, материнский инстинкт и капельку той самой, Фрейдом канонизированной, зависти, а пока просто отодвигает это в сторону, чтоб не мешало наблюдать. - ...местные рейсы не дорогие, - старший, подчёркнуто не замечая двусмысленности вопроса, частит словами - А вы дальше на север или на восток? - Посмотрим, - отвечает Арчи, дожёвывая, и имеет в виду разом всё: и подозрительную молодость Щегла, которая требует пока осмысления, и панику Коваля... а особенно то, что она, в общем-то, не представляет, как ехать в Карнуот, а потому надо бы поглядеть карту, прежде чем отвечать. - Доживём - посмотрим. Помогая Кузнецу собирать тарелки, она ненароком касается его кисти. Словно в задумчивости, разглядывая паркующийся на стоянке пикап весёленькой расцветки, сжимает холодные пальцы на волосатом предплечье: 'не дрейфь, со спины прикрою'. Прикосновение тянется, потом высыпают из задней двери дети вперемешку с фокстерьерами, сквозь тонкие фанерные стены доносится лай и дробный смех - и она принимается подчёркнуто старательно составлять чашки одну в другую. Муж со стопкой тарелок уходит к стойке. - Шмонить будет. - Крылья носа опять беспокойно подёргиваются. - На всю машину. Вам бы, мистер, штаны застирать. В сортире. Пока Кузнец заправляется. За кофе вернёте.
Шерли Брекет: - Посмотрим. Доживём - посмотрим. "Не твоего ума дела. Совсем не твоего ума дело." "Перевожу с твоего английского на английский." Не строчка даже, сырой комок, обрубок какой-то словестный ухнул куда-то на дно памяти, в "плавильный котел" в его голове... Шерли поднялся, положил на стол несколько купюр. - ОК, сейчас буду. *** В туалете он стянул джинсы, кинул их в раковину, подумав пару минут стащил футболку через голову, сунулся и сам под кран - по такой жаре вымыться лишний раз не вредно... Это уже было, сотни раз было по ту сторону океана точно таким же - тепловатая струйка воды между лопатками, одежда "стирающаяся" в раковине, приглушенная музыка и голоса из-за двери. Общий писуар вдоль стены как свиное корыто, дверцы кабинок изрисованы графити и номерами телефонов... "Позвони"... "Хочешь провести время?"... "Лондон. Стен"... "Покажу тебе кое-что" ... - Я знаю! Пойдем! Есть тут поблизости одно прекрасное место, ты может быть знаешь... Верхние этажи дома еще выглядят золотыми в последних лучах солнца, сумерки заливают двор снизу, как вода. - Хороший народ вообще, вот только один все время пытался ко мне приставать. Смешной человек.... - легкий смешок из темноты... Шерли охватывает душащий, мучительный стыд... "Кристиан просто не понимает... вообще ничего не понимает о _таких_ вещах. Ему просто нужно за меня держаться, просто нужно за меня держаться..." ... Называть тебя Шер мне нравится больше. Шеер, - жаркое, ночное, неуместное... "Однако, он ведь тоже из костей и мяса... И что, Мора, ты возьмешься ему это объяснить?"
полная версия страницы